Эрнест. Полагаю, он заработал кучу денег.
Джильда. Это еще не повод. Ему, должно быть, стыдно за себя.
Эрнест. Не понимаю, почему он не дал тебе знать о своем приезде. Я ожидал найти его здесь.
Джильда. Рано или поздно он появится.
Эрнест. Ты рада, что он разбогател?
Джильда. А почему ты спрашиваешь?
Эрнест. Из любопытства.
Джильда. Разумеется, рада. Я обожаю Лео!
Эрнест. А Отто? Как насчет Отто?
Джильда (раздраженно). Что значит: «Как насчет Отто?»
Эрнест. Он тоже будет рад.
Джильда. Ты иногда становишься таким странным, Эрнест. Что ты подозреваешь? Что пытаешься выяснить?
Эрнест. Ничего. Хочу понять, что к чему.
Джильда. Нечего тут понимать. Я знаю, к чему ты клонишь, но ты, как всегда, не прав. Все не правы, когда строят предположения насчет Отто, Лео и меня. Я не завидую успеху Лео и его деньгам, и Отто не будет завидовать, когда узнает. Ты ведь в этом нас подозреваешь, так?
Эрнест. Возможно.
Джильда (отворачиваясь). Я думаю, ты достаточно долго с нами знаком, чтобы понимать, что мы никогда не будет завидовать друг другу.
Эрнест. Отто и Лео первыми стали друзьями.
Джильда. Да, да, да, да… мне все это известно! Потом появилась я, и все испортила! Продолжай, дорогой…
Эрнест. Я этого не говорил.
Джильда (резко). Но подразумевал.
Эрнест. Полагаю, чуть испортился твой характер.
Джильда. В твоем возрасте, Эрнест, у мужчин часто развивается недоверие к женщинам.
Эрнест. Убей меня Бог, но не могу понять, почему я без ума от тебя. Манеры у тебя отвратительные.
Джильда. Должно быть, причина в греховном образе жизни, которую я веду. Потихоньку превращаюсь в мегеру.
Эрнест. Очень может быть.
Джильда (внезапно наклоняется над спинкой стула Эрнеста, обнимает его). Извини… это я про свои манеры. Пожалуйста, прости меня. Ты такой душка, так нас любишь, не правда ли? Всех троих. Меня чуть меньше, чем Отто и Лео, потому что я — женщина, а потому не заслуживаю доверия. Я права?
Эрнест (похлопывая ее по руке). Безусловно.
Джильда (отходя от него). Однако, любовь твоя очень пуглива. Придает слишком уж большое значение последствиям. Предоставь нам самим разобраться с этими последствиями, дорогой. Иногда нам приходится несладко, мы на это обречены, но, по крайней мере, знаем об этом. Мы много чего знаем. Воспринимай нас, как человеческих существ, довольно необычных человеческих существ, я это признаю, но не относись к нам предвзято из-за того, что мы пренебрегаем общественными приличиями. Да, я рассмеялась излишне громко, узнав, что Лео стал богатым и знаменитым. Слишком громко, потому что мне стало не по себе, не от зависти. Я не хочу, чтобы он хоть в чем-то изменился, вот и все.
Эрнест. Понимаю.
Джильда. Понимаешь? Действительно понимаешь? Я в этом сомневаюсь. Но я хочу, чтобы одно ты понял раз и навсегда. Я люблю Отто… что бы ни случилось, я люблю Отто.
Эрнест. У меня и мысли не возникало, что не любишь.
Джильда. Подожди. Подожди и ты все увидишь. Сейчас горизонт серый, затянутый грозовыми облаками, опасный. Ты не знаешь, о чем я говорю, и, возможно, думаешь, что я рехнулась, а я не могу ничего объяснить… во всяком случае, сейчас. Но, дорогой Эрнест, это кризис. Всеобъемлющий, эмоциональный кризис. И когда ты мне понадобишься, а произойдет это, как мне представляется очень скоро, я тебя позову! Позову очень громко!
Эрнест. Я знал, что ты не в себе.
Джильда. Да, конечно, такого не скроешь. Будоражащиеся мысли обязательно проявляют себя внешне. Выходят в эфир. Отвратительная форма душевного телевидения.
Эрнест. Именно так.
Джильда. Так теперь ты доволен? Ты что-то почувствовал и оказался прав. Это так приятно, быть правым, не так ли?
Эрнест. Не уверен.
Джильда. Кстати, ты прав и в другом.
Эрнест. В чем же?
Джильда. Женщине ненадежны. Бывают в жизни моменты, когда моя чертова женственность вызывает у меня тошноту. Вот!
Эрнест (улыбаясь). Это хорошо!