Значит, врачи не велели ей увлекаться библиотекой? А ей как раз надо в библиотеку. По поручению Майи. Учительница готовит конференцию по книге Виктора Астафьева «Кража». Книга интересная, и готовиться по ней совсем не трудно. Девчонки читают «Кражу» без понукании, не все, правда. Но те, что не хотят готовиться к конференции, и вообще ничего не читают. А Майя настаивает, чтобы присутствовали и они:
— Надо такой разговор по книге затеять, чтобы и эти включились в него. Или хотя бы прослушали выступления других.
Майя велела просмотреть в газетах и журналах, что написано о «Краже» критиками и рецензентами, чтобы объяснить потом девочкам, правильно ли они поняли книгу.
Конечно, поручение Майи она выполнит, а пока… Как и надо было ожидать, литературы о цветоводстве в библиотеке не оказалось. Нашлась только одна-единственная и то, вероятно, случайно попавшая на полки брошюра о работе на дачном участке. Ухватилась за нее и не без пользы. В понедельник удивила директора с Серафимой своими познаниями по разбивке цветников и ягодников. Серафима даже поинтересовалась:
— У вас дома огород? Сад? А где же тогда ты набралась этой премудрости? Прочитала?..
Недаром Майя Борисовна говорит, что ты умеешь работать над книгой. А ну, рассказывай нам, что ты там вычитала?
Решили всю территорию перед учебным и жилым корпусами засадить цветами, а немного вглубь, там, где сосны были вырублены, разбить ягодник. Правда, директор при этом признался озадаченно:
— А я здесь, знаете, что мечтал соорудить? Мы уже с Гошей-студентом советовались. Теннисный корт! А что? Только площадку привести в порядок и сетки установить. Красивый это спорт — теннис. Сшили бы девочкам юбочки, купили туфли. Знаете, такие особые.
— Фантазер вы! — вздохнула Серафима. — Еще неизвестно, захотят ли они вашим теннисом заниматься!.. А вы уже: юбочки!
— А что, Рита, не захотите? — погрустнел директор.
Исходили двор вдоль и поперек, пока наметили все. Потом Серафима и директор куда-то заторопились.
А ей было пора в мастерскую. Решила не пропускать этих занятий. Ни за что, как бы трудно ни пришлось.
Перед ужином остановила в коридоре Дворникова.
— Ты чего это там опять с начальством прохаживалась? Тетрадка в руке.
Выслушала молча. Когда Галка задумывалась, лицо у нее добрело, смягчалось и становилось более юным.
— Ну, цветы, может, еще и не тронут, а ягодам и дозреть не дадут. Пустая это затея. Ты же знаешь наших.
Всмотрелась ей в лицо.
— Ты же вот не тронешь.
Дворникова принялась, было, засучивать рукава, но тут же спохватилась, она решила отучить себя от этой привычки.
— Меня здесь уже не будет. А кто это придумал — ягодники? Алексей Иванович?
Алексей Иванович! И Дворникова называла теперь директора по имени! Помолчав, Галка добавила вдруг с помрачневшим лицом:
— Выговор ему вкатили. Алексею Ивановичу. Кому же еще? За Эльку. За этот… ваш бой с ней.
То, что сообщила Галка, было настолько неожиданным, несправедливым…
— Выговор? А ему-то за что выговор? Он-то при чем? Это мы.
— При том, — усмехнулась Дворникова, и лицо у нее опять погрубело. — Директор потому что. Мы что ни натворим, а отвечать все равно ему. Кто сказал?.. Сказали! Ну, я пошла! — Галка кивнула и отправилась по своим делам, рослая, в вылинявшем тренировочном костюме.
Смотрела ей вслед и вспоминала, как утром директор говорил о теннисной площадке. У него и лицо даже стало, как у мальчишки, мечтательное такое. Ему-то было уже известно про выговор. Из-за нее, Ритки. Неправильно это. Тот и должен отвечать, кто виноват. Только ничего теперь уже не исправишь!
И все же высказала свои мысли Майе. Учительница вздохнула:
— Такова уж доля учителя. Отвечать за своих учеников. Значит, не сумел, не досмотрел…
Ничего! У нашего Алексея Ивановича нервы крепкие! Фронтовик.
— Так тем более, тем более! Фронтовики, они… мы и так им обязаны.
— Обязаны, — согласилась Майя. — На всю жизнь у них в долгу. Вот скоро опять Девятое мая. Это какая же у нас годовщина будет?
Она явно хитрила, ушла от разговора. Да и в самом деле, о чем теперь говорить? Дело сделано. Оказывается, это еще неприятнее, еще тягостнее, когда за тебя страдает кто-то другой.
Особенно задумываться было некогда. Обязали еще петь в хоре. Пели все. Репетиции к первомайскому вечеру шли полным ходом. Правда, Гоша сказал, что концертная программа у них будет программой-минимумом. Лучше меньше, но лучше.