Вечер открыл директор. Он и всегда-то ходил отутюженный, а тут, в черном костюме, и вовсе выглядел торжественно. Говорил не долго, он вообще не любил много говорить. Рассказал о том, что было сделано за зиму и что предстоит сделать летом. Похвалил некоторых. Упомянул и Ритку, сказал, что по программе девятого класса успевает лучше всех. Поругал родителей: одни шлют посылки слишком часто, другие и письма не удосуживаются написать. Поблагодарил студентов:
— Думаю, что выскажу общее мнение, если добавлю, девочкам стало намного интереснее и веселее с тех пор, как вы пришли к нам.
Потом попросил слова отец Татьяны. Говорили: он приезжает уже не первый раз. Видимо, Танька была в мать. На отца она была нисколько не похожа. А по его внешности трудно было угадать в нем человека, близкого к артистическому миру. Просто не очень молодой уже, коренастый, начинающий лысеть дяденька. И галстук у него все сползал набок. Танькин отец поправил его, прежде чем заговорить, прошелся по краю сцены.
— Не скрою, мы с женой были очень огорчены, когда наша дочь решила пойти в ПТУ. Было обидно: мечтали об институте, о высшем образовании, а она — пожалуйте: ПТУ!.. А потом я приехал раз, другой и, знаете, успокоился, перестал жалеть и жену убедил: волноваться нечего. Хорошую специальность тут можно получить. Отличную специальность! Беда в другом. Пошла Таня сюда по собственному желанию, а учиться хорошо у нее терпения не хватает…
Зал отозвался ему сочувственным гулом. Танькин отец опять прошелся по сцене, поправил галстук, кашлянул. И только по этому его покашливанию стало ясно, что говорить ему не так-то легко и просто, как кажется из зала.
Конечно, виноваты прежде всего мы сами. Нам было все некогда: днем репетиции, по вечерам концерты. Таня росла сама по себе. Правда, не маленькая уже, тоже думать надо. Да, видимо, не научилась она еще у нас думать. Я знаю, как трудно исправлять брак. Тем более в таком деле, как воспитание. И я очень благодарен работникам училища, что они не забывают и о нас, родителях, стараются работать в контакте с нами.
— Если бы все родители это понимали! — громко, на весь зал, отозвалась ему со своего места у стола президиума завуч. — Другим пишешь, пишешь. И письма, и телеграммы. Будто богу молишься. Все без ответа.
Говоря, завуч посмотрела на самый задний ряд у бокового выхода. Там сидела мать Дворниковой. Совсем молодая еще, такая же рослая, только волосы светлые.
После торжественной части они дали свой концерт. Он получился, конечно, куцым: номеров оказалось маловато, но Гоша-беленький порадовал и зал, и исполнителей, провозгласив многозначительно:
— А теперь наша праздничная лотерея.
— Ой! — взвизгнула над ухом Зойка. — Лотерея? Как интересно! — Свой танец с лентами она исполнила довольно удачно и теперь сидела умиротворенная.
На место Гоши вышла незнакомая худенькая студентка в строгом костюме. В белых манжетах ее блузки сверкнули запонки.
«Непременно сошью когда-нибудь себе такой костюм! — подумала Ритка. — Строго как и хорошо. Красиво».
— У меня всего несколько слов, — сказала студентка. — Мы, студенты отряда имени национального героя Кубы Че Геваро, отработали 280 часов на строительном участке второго мостопоезда и на заработанные деньги приобрели подарки к Первомаю девочкам училища. Нам очень хочется, чтобы девочки, покидая стены училища, вспоминали о нем добрым словом.
Девчонки зааплодировали. Хлопали и взрослые. А студентка опять подняла руку.
— Подарки наши под девизами. Девочки сначала будут тянуть билеты.
Билетами были просто четвертушки школьных тетрадных листов в клеточку. Студенты вывели на них тушью «Ландыш», «Бригантина» и другие слова. Для вытянувшего билет студентки разыскивали на сдвинутых стульях возле занавеса пакет с таким же названием, зал аплодировал и просил:
— Показать!.. Показать!..
Получившая подарок развертывала бумагу. Подарки были разные: косынки, шариковые ручки, грампластинки, книги. Дворникова вытянула домашние тапочки-шлепки с красивым блестящим бантом. Развернула их и огорченно хмыкнула: туфли были 35 размера, а Дворникова носила 38.
Девушка с билетами подсказала ей сочувственно:
— Ничего, обменяешься с кем-нибудь.
Зойке досталась голубенькая косынка из искусственного шелка. От радости Зойка порозовела вся, подтолкнула в бок:
— А ты чего ждешь? Иди. Там уже совсем мало билетов осталось.
Ритка знала: билетов будет ровно столько, сколько их, девочек, в училище. Было трудно заставить себя подняться с места и направиться к сцене у всех на виду. А девушка уже помахала последним билетом: