Серафима Дмитриевна положила на журналы руки и опустила на них голову! Пусть глаза немного отдохнут. Да и все равно она уже плохо понимает прочитанное.
Когда-то когда Андрей был маленьким, она все утешала себя: еще помаюсь год-другой и все! Поумнеет мальчишка. Будет уже не страшно оставлять его одного. Ох, недаром в народе говорят: маленькие детки — маленькие бедки!
Тогда-то что это были за беды! Однажды Андрей переболел ветрянкой. Чувствовал он себя уже вполне здоровым, но водить его в садик было еще нельзя. Запирала сынишку в квартире одного. К счастью, между тремя и четырьмя часами можно было отлучиться домой. Телефона у нее в квартире тогда еще нс было. Мчалась как на крыльях, воображение рисовало одну мрачную картину за другой: не нашел ли спички? нож? не открыл ли кран с горячей водой и не обварился ли?
Сын встретил в прихожей, ему было тогда немногим больше трех. Это был красивый, здоровый, ухоженный ребенок. Одевала она его всегда хорошо.
— Мама! — звонко закричал Андрей, едва она переступила порог. — А я тебе помогаю. Уже столько помог!
Он обшелушил луковицы, все десять килограммов прекрасного репчатого лука, что она заготовила на зиму.
В другой раз, — Андрею было тогда, кажется, уже лет пять, — он вытаскал из ванны белье, которое она замочила перед стиркой, и высушил его на батареях отопления. И заляпал, конечно, при этом всю квартиру.
Да, он был добрым ребенком, любил ей помогать, жалел ее. Что же случилось потом?
Она не заметила, когда это началось. Во всяком случае, Андрей пошел тогда уже в школу…
Может быть, все-таки были правы приятельницы, когда говорили: «Выйди ты замуж! Мальчишку должен воспитывать мужчина».
Потому и не вышла, что боялась: чужой он, этот мужчина, никогда не станет Андрею настоящим отцом. Будет обижать. Да и не хотела она делить свою любовь к сыну с кем-нибудь еще. Отдала ее Андрею целиком, всю, без остатка.
Да что там! Ведь даже с мужем, отцом Андрея, она разошлась ради сына. Побоялась, что отец будет плохим примером для Андрея. Муж оказался не тем человеком, каким она знала его два года совместной учебы в институте. За внешностью вполне интеллигентного человека скрывался грубый самодовольный мещанин. Он изводил глупыми придирками ее, Серафимы Дмитриевны, мать-старушку, включал радио, когда та засыпала, требовал от Серафимы Дмитриевны отчета за каждую израсходованную копейку.
На следующий день после похорон матери она ушла от него с годовалым сыном. В чем была. На первых порах помогли товарищи по работе. Потом дали эту квартиру. Она, правда, старалась, работала на совесть, забыв обо всем на свете, даже о своей молодости. Знала только больницу и сына.
А что из этого вышло?
Ее всегда преследовал страх за здоровье сына: не простудился бы, не сломал руку-ногу, не повредил бы глаза. Мечтала: сын вырастет сильным энергичным человеком, душевно чистым и сердечным, с широким кругозором, с большими запросами. Она будет гордиться им.
Во всяком случае, она сделала для этого все возможное. Или… ей только казалось, что она делает для этого все, что в ее силах? Она судила о сыне по себе, верила в его ум, способности. Слишком верила. Это она поняла только теперь.
Работала всегда на полторы, а то и две ставки, чтобы сын был одет не хуже тех детей, у которых есть отцы. Чтобы у него были такие же игрушки, вкусная еда. Велосипед, фотоаппарат, наручные часы у Андрея появились даже раньше, чем у других. — Но, видимо, как она теперь понимает, ему, сыну, тогда нужнее, чем эти дорогие игрушки и вещи, было ее общество. Малыш просил почитать книжку, пойти с ним в зоопарк, на речку, за город. Она почти никогда не имела возможности выполнить эти его просьбы. Ей было… некогда.
— Мам, — канючил Андрей-первоклассник. — Ты же обещала: будет воскресенье, и мы поедем собирать гербарий.
А у нее как раз было дежурство в больнице. И все это для того, чтобы купить Андрею лишний костюмчик, дорогих апельсинов.
И постепенно он отвык. От ее присутствия, общества. У него пропала потребность делиться с ней своими мальчишескими радостями и огорчениями. Все чаще ее, мать, ему заменяли одноклассники, мальчишки с улицы. Он научился обходиться в своей жизни без нее. Духовной только, разумеется. Тем более, что все другие его просьбы она выполняла незамедлительно: никогда не отказывала в деньгах на кино и мороженое, на какие-то еще его мальчишеские дела, в которые она, по причине своей хронической занятости, не очень-то и вникала, если разобраться. А занята она была очень: ее популярность у пациентов все росла, уважали ее и сослуживцы, ведь она так много работала над собой! И вообще работала много.