– Здесь всего семьдесят.
– Это все, что у меня есть.
– Для секса мало. Может, тебе нравится что-то еще?
Грант глупо осклабился.
– Да ладно тебе, – пробормотал он, едва ворочая языком. – Подумаешь, каких-то десять фунтов. Всего-то…
– Да, знаю. Десять фунтов. Которых не хватает.
– У меня день рождения в субботу.
Стефани уже чувствовала, как в ней закипает раздражение, как оно рвется наружу, отчего кровь приливает к коже.
– Вот тогда и приходи. И убедись, что захватил с собой бумажник.
Ее тон, похоже, мгновенно отрезвил его. Он выпрямился.
– Что я получу за семьдесят?
Его слова эхом повторились в ее голове. Что я получу за семьдесят? Вопрос этот не был для нее в новинку, равно как и презрение в голосе. И все же Стефани подозревала, что такой момент когда-нибудь наступит. Вот уже несколько дней она знала, что что-то не так, но отказывалась это признать. Сначала пыталась не обращать на это внимания, убеждая себя, что это ей лишь кажется. Позже, ощутив, как язва беспокойства разъедает ее изнутри, пыталась бороться с ним силой разума. Когда же ее попытки провалились, попыталась уничтожить его химически.
Грант не имел к этому ни малейшего отношения. На его месте мог быть кто угодно. Что я получу за семьдесят?
– Ничего.
Грант оторопел:
– Как это?
– Извини, но ничего.
– Ты сама сказала, что берешь от тридцати до восьмидесяти. Так что я получу за семьдесят?
– Ты не понимаешь. Я ничего не намерена делать. Ни за семьдесят. Ни за восемьдесят, ни за сто восемьдесят. – Она сунула ему деньги назад. – На, забирай.
Грант оттолкнул ее руку, и банкноты разлетелись по всему полу.
– Мне это не нужно. Я хочу…
– Я знаю, чего ты хочешь. Но ты этого не получишь.
Он шагнул к ней. Этого было достаточно. Правая рука Стефани уже потянулась назад и нащупала то, что, как она знала, там находится. На столе, рядом с вазой с презервативами, стоит пустая бутылка из-под шампанского, из горлышка которой торчит огарок свечи, а бока заплыли потеками застывшего воска.
Она со всей силы замахнулась, и ее рука описала в воздухе идеальную дугу. Стекло разбилось о его висок. Осколки посыпались вниз на голые половицы. Стефани увидела, как взгляд Гранта меркнет. Он сумел прижать к разорванной щеке руку, но сделал это явно машинально. Покачнувшись в одну сторону, затем в другую, упал. Пол содрогнулся под его весом.
Джоан потребовалось десять секунд, чтобы протиснуться в дверь. Она посмотрела на распростертое на полу тело, затем – на Стефани. Сжимая в руке бутылочное горлышко, та присела над Грантом, будто собралась полоснуть его острым краем по шее.
Джоан в ужасе зажала рукой рот. Стефани обернулась к ней; ее лицо было лишено каких бы то ни было эмоций.
– О господи, что ты натворила? – пробормотала Джоан сквозь пальцы.
Ничего не ответив, Стефани поднялась и прошла мимо нее в соседнюю комнату. Здесь сбросила с себя халат и потянулась за пальто. Джоан увязалась за ней следом.
– Что нам теперь с ним делать? – спросила она, входя в комнату.
Стефани поискала рюкзачок, в котором были собраны ее жалкие пожитки. Найдя, открыла его, убедилась, что из него ничего не пропало. Затем, закрепив лямки, начала надевать пальто.
– Уэст наверняка психанет, – сказала Джоан. – Мы должны вытащить этого козла отсюда.
Стефани посмотрела на нее:
– На твоем месте я поскорей убралась бы отсюда. Прямо сейчас. Именно это я и делаю.
– Ты не можешь просто взять и уйти. Он ведь там, внизу! Вдруг он все слышал? Что, если он уже поднимается сюда, прямо сейчас?
– Именно. И когда он все узнает, как ты думаешь, он поведет себя? По-твоему, ему будут интересны твои объяснения? Или ты думаешь, он станет искать кого-то, на ком сорвать злость?
Джоан нахмурилась:
– А при чем тут я? Ведь это не я сделала.
– Прекрасно. Это твое решение. Но только не мое.
– Я никуда не пойду. И ты тоже.
Джоан потянулась за телефоном. Стефани схватила рюкзак и выбежала из комнаты.
Если кто-то на третьем этаже и ответил на звонок, то он явно не спешил. Когда Стефани прошла мимо двери, та оставалась закрыта. Высокие каблуки мешали спускаться по неровной лестнице, но она дошла до первого этажа и была на полпути к входной двери; тут сверху донесся крик, за которым последовал топот ног.
Стефани поняла: уходить нужно немедленно. Если преследователи увидят ее, то в два счета поймают. Она быстро свернула направо, затем еще раз направо, уходя с Брюэр-стрит на Уордур-стрит, затем на первом перекрестке налево на Олд-Комптон-стрит и еще раз налево на Дин-стрит. И ни разу не осмелилась оглянуться назад.