– И тебе непременно нужно обслужить всех?
– С чего ты взял? Думаешь, мне это нравится?
– Нет. Но пять клиентов в день по восемьдесят фунтов – это четыреста фунтов стерлингов. Пять дней в неделю – две тысячи.
– Придется кое-что тебе объяснить. Во-первых, не все клиенты хотят или могут позволить себе полный сервис, поэтому восемьдесят бывает не каждый раз. Затем есть откаты за крышу. Я платила полную квартирную плату Дину Уэсту, моему домовладельцу. Плюс ему же за покровительство. Если этого не делать, то мне пришлось бы не только сполна платить арендную плату, но также давать кому-то деньги, чтобы этот человек снимал квартиру на свое имя. Ведь ни одно агентство не сдаст жилье тому, у кого нет банковского счета.
– Как это?
– А вот так. Ни банковского счета, ни медицинской страховки, ничего. И тот, кто снимал бы для меня квартиру, наверняка захотел бы иметь с этого свой навар, пусть даже небольшой. Затем нужно платить «горничной» – она обходилась мне в пятьдесят фунтов в день плюс десять процентов от моего заработка. Ну и, наконец, рекламные карточки. Это двадцать фунтов за тысячу штук и десять фунтов разносчику, который оставлял каждую сотню таких карточек в телефонной будке. А так как теперь «Бритиш телеком» очищает телефонные будки до четырех раз в день, этих карточек требуется сущая прорва.
– Я никогда не задумывался о деталях, – признался Проктор.
– Никто о них не задумывается. На самом же деле это работенка не для слабонервных.
Кит кивнул:
– Похоже на то.
– Именно. – Но стоило ему открыть рот, чтобы выразить свое сочувствие, как Стефани поспешила его опередить, добавив: – Впрочем, есть вещи и похуже – например, летать самолетами «Северо-Восточных авиалиний».
Проктор достал из холодильника бутылку и снова наполнил бокалы. Стефани пересыпала нашинкованные овощи на сковородку. Тут же зашкворчало раскаленное масло.
– Ты в курсе, что тело Дэвида так и не нашли? – спросила она. – Всех остальных в конечном итоге удалось опознать… Бог знает почему, но Дэвид был в числе тех двадцати восьми, которых так и не обнаружили.
– Нет, я этого не знал. Прости.
Стефани пожала плечами и, похоже, удивилась самой себе.
– Даже не знаю, почему я упомянула об этом. По большому счету какая разница?
Спустя полчаса состоялся поздний ужин. Логика разговора изменилась, так же как и настроение у обоих.
– Теперь моя очередь задать тебе личный вопрос, – сказала Стефани.
– Спрашивай.
– Ты гей?
– Что?
Было не совсем понятно, удивился он ее вопросу или же тот его разозлил.
– Ты гей?
– С чего ты это взяла?
– Я ни разу не видела тебя с женщиной.
– Если ты не заметила, сообщаю тебе – меня подолгу не бывает дома.
– Знаю. Пока я была здесь, тебе никто не звонил. По крайней мере, никто из женщин по личному делу.
Проктор улыбнулся ее наблюдательности.
– Отвечая на твой вопрос – нет. Я не гей. Просто постоянно занят. Я много работаю.
Стефани собрала тарелки и отнесла их в кухню. Кит последовал за ней. Она поставила тарелки в раковину и открыла холодную воду. Проктор стоял у нее за спиной, но ближе, чем раньше. Она знала: он дотронется до нее. Проктор положил руку ей на бедро и поцеловал в ухо. Короткий, легкий поцелуй, за которым последовало:
– Спасибо. Все было вкусно.
По ее рукам стекала холодная вода.
– Да ладно тебе. Подумаешь, приготовила ужин…
– А могла бы и не приготовить.
Он так и не отодвинулся. Ждал ее реакции, ждал, что так или иначе она оттолкнет его. Ничего не дождавшись, воспринял это как знак поощрения. Положив руку на плечо Стефани, медленно повернул ее к себе лицом. Она не стала сопротивляться. Наоборот, вот уже какое-то время ждала, когда это случится.
Любопытство взяло верх над опасениями. Проктор поцеловал ее. Нежно, неторопливо, закрыв глаза. Она же, в отличие от него, даже ни разу не моргнула. Его руки скользнули по ней, от плеч до талии. Ей же казалось, что ее губы утратили чувствительность.
Она первой прервала поцелуй.
– С тобой всё в порядке? – прошептал Проктор.
Стефани узнала это чувство – предельное натяжение гитарной струны, которая вот-вот лопнет. Пульс ускорился, пальцы сжались.
Посчитав молчание знаком согласия, Проктор вновь наклонился к ней. Но она отвернулась, схватила его за руки и оттолкнула. Если отказ застал его врасплох, то выражение ее лица потрясло до глубины души. Глаза Стефани пылали яростью. И ярость эта превзошла все, что он видел в них раньше.
– Что не так?
– Не прикасайся ко мне! – прошипела она.
Проктор на миг утратил дар речи.
– Стефани, что, черт возьми, происходит?
– А на что ты надеялся? – Изменился даже ее голос – вместо того чтобы взлететь до истерического визга, превратился в сдавленное рычание. – Что мне станет легче, если я позволю тебе трахать меня всю ночь? – Она буквально выплевывала каждое слово. – Ты на это надеялся? Я – со слезами на лице, а – ты с ухмылкой?
– О чем ты говоришь? Это всего лишь поцелуй. Я не хотел…
Он сделал шаг вперед, Стефани отступила назад и вскоре оказалась прижата к раковине. Ее локоть задел бокал. Тот упал на пол и разбился вдребезги, но она так и не отвела от Проктора глаз. Холодная вода брызгала с тарелок ей на руки. Внезапно она нащупала лежавший на разделочной доске нож и, схватив его, замахнулась на Проктора. Тот мгновенно застыл на месте.
– Еще один шаг, и я убью тебя. Бог свидетель, я это сделаю.
Он поднял руки:
– Успокойся, Стефани. Просто успокойся…
– Я говорю серьезно.
– Послушай… Извини, если я тебя обидел.
– Ты просишь у меня прощения?
– Да. Наверное, я неправильно прочитал сигналы. Я не хотел…
– Сигналы?
– Мне показалось, что между нами… что-то происходит.
– Что же именно? – Стефани буквально кипела яростью. – Ты что, видишь неоновую вывеску над моей головой? Ты можешь трахнуть меня, если хочешь. Какие еще чертовы сигналы?
Проктор был окончательно сбит с толку.
– Стефани, прошу тебя…
Ее всю трясло. Лицо ее сначала покраснело, затем стало бледным, как мел. Кит никогда еще не видел таких черных или таких сверкающих глаз. Стефани понизила голос до похожего на змеиное шипение шепота:
– Только попробуй еще раз прикоснуться ко мне!..
Проктор медленно протянул к ней правую руку.
– Дай мне нож, – тихо сказал он.
Взмах был настолько стремительным, что оба они даже не разглядели лезвия.
Ошеломленный Проктор посмотрел на свою ладонь – порез протянулся от запястья до основания указательного пальца. Пару секунд это была лишь тонкая красная линия. В следующее мгновение появилась кровь. Ее ручейки потекли по его ладони и пальцам, зазмеились вокруг запястья, затем вокруг предплечья, намочили рукав рубашки, забрызгали плитки кухонного пола.
В чувство его привел лишь стук захлопнувшейся входной двери. Стефани ушла. Ему же требовалась медицинская помощь.