— Не бойся, я не дам тебе упасть, — обнимаю Лисичку за талию, и мы вместе заходим внутрь. — Откроешь, когда скажу.
— Хорошо.
Проходим в огромную студию, от предвкушения реакции Эви у самого по позвоночнику бегут мурашки. Как же приятно делать её счастливой, заботиться об этой хрупкой девушке, называть своей.
Включаю освещение, и всё пространство заполняется тëплым светом.
— Открывай, — шепчу ей на ухо и заглядываю, чтобы посмотреть, какие у неё будут эмоции, когда увидит, что мы находимся посреди огромной художественной мастерской.
Вокруг нас сотня законченных и недописанных шедевров, но самое важно располагается в центре — холст с меня ростом. Он огромный, кипенно-белого цвета.
— Ого, такого я точно не ожидала, — Эвелин прикрывает рот ладонью, поворачивается ко мне. — Нам напишут портрет?
Отрицательно качаю головой, а мысленно уже беру самые яркие цвета и приступаю к созданию картины нашей любви.
— Сегодня мы с тобой художники, — наклоняюсь к Лисичке, захватываю её губы в нежном поцелуе.
Не могу никак насытиться ей. Никогда не смогу.
— Только не говори, что этот огромный холст — наше поле для творчества, — она видит мой положительный кивок и не в состоянии сдержать эмоции, прыгает в объятия, обвивая ноги вокруг моей талии, а руками обхватывая шею. — Давай уже начинать, только я и рисование — это две несовместимые вещи.
Она смеётся, и вместо того, чтобы поставить Эви на пол, кружу, и от этого её смех становится ещё более звонким.
— Значит, нас тут двое таких, но мы будем творить сердцем, — целую в висок и опуская её на ноги.
Требуется какое-то время, чтобы организовать рабочее пространство: пол вокруг холста застелен толстым материалом, чтобы не испачкать покрытие, на столе стоят большие ëмкости красок различных цветов, также всевозможные кисти, валики, губки.
— Что будем рисовать? — Эвелин заворожëнно смотрит на белоснежную поверхность, наверняка придумывая варианты.
Только у меня уже есть один верный.
— Давай ты мне доверишься, а я в ходе написания тебе буду рассказывать? — оставляю лëгкий поцелуй за ухом, втягивая носом аромат парфюма.
Обнимаю Эви за плечи, беру одну её маленькую ладонь в свою. Управляю движениями Лисички — она не сопротивляется, и кажется, что мы действуем как единый слаженный механизм.
Берём самую крупную кисть, окунаем в красную краску, щедро напитываем ей, а после подносим к полотну. Мелкие брызги летят в стороны, но это последние, о чём задумываемся.
— Помнишь наш первый секс? — шепчу Эвелин на ухо, а она дрожит от моих слов. — Ещё до него я был как этот красный цвет, меня переполняло желание овладеть тобой, сделать своей. Боже, ты просто не представляешь, как я тебя хотел.
Первые мазки лишают полотно девственной белизны, меняя его на оттенок нашей страсти, проникая в самую структуру волокна.
— Джей, хватит так соблазнительно говорить, а то мы сейчас же прекратим с творчеством и перейдем к другому интересному занятию, — Лисичка хочет развернуться, но не даю ей этого сделать.
Второй свободной рукой скольжу по бедру, перехожу на внутреннюю поверхность, задирая подол платья.
— Мы только начали. Терпение, Эви, — снова целую, на этот раз нежную кожу шеи, а после оставляю укус. Достаточно сильный, чтобы она вскрикнула. — Мы создадим сегодня наш шедевр.
Снова взмах руки — ещё одна линия пересекает предыдущую. Последующие ложатся в хаотичном порядке, в таком же безумном, как возбуждение, наполняющее наши тела. Мои пальцы находят влажную ткань нижнего белья, надавливаю сквозь него на чувствительную точку, и Лисичка выгибается в спине, желая большего. Меняем оттенок на ярко-оранжевый, теперь он главенствует в нашем творчестве, линии более прерывистые, словно брызги.
— А этот цвет словно твои огненные волосы, рассыпанные по обнажённым плечам, которые я пропускал сквозь пальцы, — поддеваю кружевную ткань, провожу несколько раз между влажных складок от входа до клитора. — Теперь нам нужен зелёный, такой же, как твои радужки. Стоит мне на них взглянуть, как всё остальное прекращает существовать, — слова, действия, всё превращается в магию, и каждое прикосновение к Эвелин отдаёт током в области паха. — Твой взгляд во время секса невозможно отобразить обычными красками, он настолько неповторимый, что любой драгоценный камень меркнет по сравнению с ним.
Вхожу двумя пальцами, влага стекает мне на ладонь, а пространство наполняется стонами моей девушки.
— Джей, хочу тебя, — хнычет Лисичка и одновременно трётся бёдрами о мою твёрдую эрекцию.