— Мне всегда это блюдо казалось очень сложным, — Эвелин поворачивает голову, целует мой подбородок и шепчет. — Но с тобой всё получается легко.
Беру противень и отправляю в духовку, выбираю режим и включаю таймер на сорок минут, чтобы нам не пропустить и не спалить квартиру. В голове всплывают слова друга, и это вызывает улыбку. Интересно, как у него успехи.
— В следующий раз с тебя шоколадное печенье, а с меня ризотто с морепродуктами, — поворачиваюсь к Эвелин и наблюдаю за ней.
Она пожирает меня взглядом, проводит по горловине платья, а после прикусывает нижнюю губу. Даже не замечает, что я за ней наблюдаю. Нагло скользит по моему телу зелёными радужками. И я, недолго думая, подхватываю лёгкую ткань майки и стягиваю её через голову.
Только теперь она смотрит мне в глаза, а я делаю несколько шагов и стираю расстояние между нами. Оно сейчас непозволительное. Совершенно лишнее. Встаю вплотную и разрешаю ладонями скользить по её телу и изучать округлости: упругие бёдра, тонкую талию, аккуратную грудь. Задерживаюсь на ней и несильно сжимаю, до сладкой боли и первого еле слышного стона.
— Я требую десерт, Эви, и отказов не принимаю, — шепчу, опаляя горячим дыханием её изящную шею.
Кончиками пальцев второй руки прохожусь вверх от запястья Эвелин к плечу и ощущаю, как под подушечками рассыпается волна мурашек. Ухмыляюсь, ведь, судя по реакции, она тоже сходит с ума так же, как и я от её близости. Но чувствую себя чокнутым мазохистом, ведь нравится доводить нас обоих до предела, накаляя воздух вокруг до опасных отметок. Он сгущается, становится вязким и тягучим, каждый вдох будто огонь преисподни обжигает лёгкие. Даже боюсь представить, что будет, когда мы перешагнём эту грань.
— Я и не собиралась отказываться, — не выдерживает и сама припадает губами к моей коже.
Мажет по груди, прикусывает и одновременно скользит ногтями по позвоночнику, заставляя тяжело и рвано дышать. Ещё больше убеждаюсь, что белые крылья точно не для неё: внутри Эвелин живёт настоящая демоница. Обхватываю ладонью её шею и отстраняю, заставляя посмотреть мне в глаза, а её радужки практически поглотила похотливая чернота: зрачки расширились от возбуждения, и в них я вижу себя. Не отводя взгляда, веду рукой по бедру, перехожу на внутреннюю сторону, а после касаюсь влажной ткани трусиков. Они насквозь промокли от естественных выделений. Надавливаю сквозь них, а Эви не выдерживает и прикрывает веки.
— Детка, смотри мне в глаза, — поддеваю тонкую ткань и проникаю под неё.
Эвелин не слушается и не реагирует, теряется в ощущениях, прикусывает чувственно губу, когда провожу между складок и размазываю смазку, а после вывожу незамысловатые узоры, стимулируя клитор. Хочу, чтобы она слушалась, — сжимаю волосы у корней и тяну вниз, одновременно нажимаю двумя пальцами на вход.
— Хочешь, чтобы я продолжил? — приближаюсь к лицу Лисички и оставляю дорожку из поцелуев по скулам к уху. Вижу, как она кивает и подаётся бёдрами вперёд, провоцируя. — Нет-нет, продолжу, когда будешь смотреть мне в глаза.
И она распахивает веки, а под ними похоть плещется, поглощая здравый смысл. До безумия красивая, порочная, поглощающая весь свет вокруг. Теперь концентрируюсь только на тёмно-зелёном цвете, очертания предметов утрачивают чёткость, и реальность перестаёт существовать. Будто почву выбивают из-под ног и невесомость подхватывает, унося к вымышленным облакам. Проникаю пальцами внутрь, надавливаю большим на клитор и совершаю фрикционные движения.
— Ты плохая или хорошая девочка, Эви? — играю, а у самого живот простреливает от спазмов, хочется заполнить Коллинз собой и вколачиваться, отдаваясь страсти целиком, до последней крупицы. Каждым сантиметром ощущать её жар на себе, узнать, какая она узкая и любоваться красотой Эвелин во время экстаза.
Молчит, не отвечает, только судорожно качает головой и рвано хватает ртом воздух. Делаю более резкие толчки, и по комнате разлетается несдержанный стон.
— Отвечай! — резко замираю, а её смазка стекает по моей ладони.
— Пло-хая, — запинаясь произносит, и кажется, я слышу, как бешено стучит её сердце. Оно с моим в унисон колотится о рёбра, заглушая другие звуки.
Отстраняюсь, подцепляю кружевную ткань и тяну её вниз. Мгновение, и нижнее бельё летит в сторону. Поднимаю подол платья к талии и подхватываю Лисичку под бёдра. Сажаю на столешницу, все, что мешает, отодвигаю в сторону, следом раздаётся звук падающего предмета. Скорее всего, это какой-то столовый прибор, но мне плевать.
— Раздвинь ноги.
Эвелин послушно выполняет мою просьбу, разводит их достаточно широко и подтягивает к груди, упираясь ступнями в край гарнитура. Шикарный вид. Хочу теперь попробовать, какая она на вкус, и доставить наслаждение. Раньше в первую очередь заботился о собственном удовлетворении, но в данную секунду эмоции, которые исходят от Лисички, ярче собственного оргазма. Она полностью доверяет мне своё тело, всю себя, и я пропитываюсь ею насквозь, забывая собственное имя — лишь её на устах, лишь она занимает все мои мысли.