Выбрать главу

Бури! Куда он их положил?

Кто-то в комнате кашлянул, и Навани вдруг осознала, как это выглядит со стороны: она роется в его карманах. Навани вынула сферы из волос, положила их в мешочек, затем сунула ему в ладонь, потом коснулась лбом его сломанного нагрудника. Пусть решат, что она возвращает ему дары, и ее свет в символическом смысле становится его светом в смерти.

Затем, чувствуя его кровь на своем лице, она встала и сделала вид, что взяла себя в руки. Несколько часов после этого, сражаясь с хаосом, в который погрузился перевернутый вверх дном город, она беспокоилась, что приобретет репутацию бессердечной. Вместо этого люди, казалось, находили ее стойкость утешительной.

Короля больше нет, но осталось королевство. Гавилар покинул этот мир так же, как жил в нем: устроив грандиозную драму и предоставив Навани собирать черепки.

Часть первая

Бремя

Каладин – Шаллан – Навани – Венли – Лирин

1. Черствость

Во-первых, спрен должен к вам приблизиться.

Тип самосвета имеет значение; некоторых спренов естественным образом привлекают определенные самосветы. Кроме того, важно успокоить спрена тем, что он знает и любит. Допустим, для спрена огня просто необходимо жаркое пламя.

Лекция по фабриальной механике, прочитанная Навани Холин перед коалицией монархов, Уритиру, йезеван, 1175 г.

Лирин был поражен тем, как спокойно он себя чувствовал, проверяя десны ребенка на цингу. Годы лекарской подготовки сослужили ему сегодня хорошую службу. Дыхательные упражнения, предназначенные для того, чтобы избавиться от дрожи в руках, для шпионажа подходили так же хорошо, как и для операций.

– Вот, – сказал он матери ребенка, вытаскивая из кармана маленький резной панцирь. – Покажи это женщине в обеденном павильоне. Она принесет сока для твоего сына. Проследи, чтобы он выпивал его до последней капли каждое утро.

– Благодарна очень, – сказала женщина с сильным гердазийским акцентом. Она крепко прижала к себе сына, а затем посмотрела на Лирина затравленными глазами. – Если… если ребенок… найдется…

– Я позабочусь, чтобы тебя известили, если мы услышим о других твоих детях, – пообещал Лирин. – Сожалею о твоей потере.

Она кивнула, вытерла щеки и понесла ребенка на сторожевой пост за городом. Группа вооруженных паршунов приподняла ее капюшон и сравнила лицо с рисунками, присланными Сплавленными. Хесина, жена Лирина, стояла рядом и читала описания, как требовалось.

Позади них утренний туман скрывал Под. Город был похож на скопище темных, окутанных тенями глыб. Словно опухоли. Лирин с трудом разглядел натянутый между зданиями брезент, служивший ненадежным укрытием для многочисленных беженцев из Гердаза. Целые улицы были перекрыты, и призрачные звуки – звон тарелок, разговоры людей – поднимались сквозь туман.

Эти лачуги, конечно, не выдержат бури, но их можно быстро разобрать и спрятать. В противном случае просто не хватило бы жилья. Люди могли на несколько часов забиться в буревые убежища, но не могли так жить постоянно.

Он повернулся и посмотрел на очередь ждущих приема. Хвост очереди исчезал в тумане, сопровождаемый кружащимися, точно стаи насекомых, спренами голода и спренами изнеможения, похожими на струйки пыли. Бури! Сколько еще людей сможет вместить город? Деревни ближе к границе должны быть заполнены до отказа, если такие толпы пробираются далеко внутрь.

Прошло уже больше года со времени прихода Бури бурь и падения Алеткара. Все это время страна Гердаз – меньший сосед Алеткара на северо-западе – каким-то образом продолжала сражаться. Два месяца назад враг наконец решил сокрушить королевство навсегда. Вскоре после этого число беженцев увеличилось. Как обычно, солдаты сражались, в то время как простые люди были вынуждены покинуть свои дома. Их поля были вытоптаны, они голодали.

Город Под сделал все, что мог. Арик и другие мужчины – когда-то они были стражниками в поместье Рошона, а теперь не имели права носить оружие – организовали очередь и не давали никому проникнуть в город до того, как Лирин их осмотрит. Он убедил светлость Абиаджан, что ему необходимо осмотреть каждого. Она беспокоилась о чуме; он просто хотел перехватить тех, кто нуждался в лечении.

Ее бдительные солдаты двигались вдоль очереди. Паршуны с мечами. Они научились читать и настаивали, чтобы их называли певцами. Спустя год после их пробуждения Лирин все еще находил подобные вещи странными. Впрочем, ему-то какая разница? В каком-то смысле мало что изменилось. Паршуны были подвержены тем же страстям, что и светлорды-алети. Тот, кто ощутил вкус к власти, желал большего и потому искал его при помощи меча. Обычные люди истекали кровью, и Лирину оставалось только зашивать раны.