Он тоже заглянул в книгу и несколько раз прочитал эти слова, чтобы запомнить их, потом попросил:
— Дай мне ее.
— Нет, — сказала Нина, — Мне тоже интересно. Я посмотрю, а потом дам тебе.
— Хорошо, — согласился он, — только ты не тяни.
Он встал и пошел домой. Высоко в небе, над горизонтом, плыли легкие белые облака, и Чермену вдруг показалось, что это вершины гор, покрытые сверкающим снегом, и он дорисовал их воображением от неба до земли так, как читал о них и видел в кино. Он подумал, что знает горы давно, может быть, с начала своей жизни, и теперь вспоминает их.
Мать не спала уже, когда он пришел, варила что-то на керосинке, готовила завтрак себе и ему, собираясь на завод, где она работала бухгалтером. Чермен положил перед ней три самых крупных яблока и сказал волнуясь:
— Да райшом хорж.
Она глянула на него и засмеялась.
— Почему ты смеешься, мама? — спросил он.
— Ты так смешно произносишь, — ответила она, смеясь, и долго смеялась еще, и смех ее плыл в тишине и спокойствии утра.
Прогулка на мотоцикле
С понедельника до субботы я занимался алгеброй. Не очень-то весело каждый вечер, придя с работы, усаживаться за учебник. Если же добавить, что вечера эти в июле, а под окном стоит твой собственный мотоцикл, то получится не учеба, а тоска зеленая. Кто-нибудь другой не выдержал бы на моем месте. Но я собрался подогнать кое-что по алгебре, а раз уж я собрался, меня не остановишь. Я не из тех, кто находит тысячу зацепок, чтобы отложить дело до следующего раза. Поэтому я не глазел в окно и не морщил лоб, а решал уравнения со всякими неизвестными.
До этого почти три недели я возился с мотоциклом. Он был совсем плох, так доконал его Яков Михайлович, зато достался мне не дорого; правда, потом пришлось прикупить кое-что из запчастей, но это ерунда. До новой машины мне пока не дотянуть, хоть зарабатываю я прилично, поэтому покупка меня устраивала. А Яков Михайлович как раз собирался сбыть мотоцикл и купить себе «Москвич». Он кандидат наук, ему сам бог велел, а я был доволен и старенькой машиной.
Повозился я с ней порядочно. Каждый винтик подержал в руках, каждый узел перебрал, пока не отладил все как следует. Яков Михайлович больше любил кататься, чем возить саночки. Ему бы выкрутить газ до конца и будь, что будет. Такому хоть танк подай — и тот заездит через пару месяцев. Поэтому мне пришлось попотеть с этим несчастным мотоциклом. Но в конце концов я довел его до ума.
Кто-нибудь другой, покончив с ремонтом, тут же вскочил бы в седло и стал колесить по городу. Я же только запустил мотор, послушал его на холостых оборотах, подрегулировал и засел за алгебру. У меня не ладилось с уравнениями, и я решил взяться за них основательно. В таких случаях нечего считаться с временем или потакать своим желаниям. Пусть кое-кто посмеивается надо мной, зато я сделал, как решил, и никогда потом не жалел, что просидел за учебником лишнюю неделю.
Только в субботу я завел мотоцикл и выехал на улицу. Постоял у ворот, погазовал немного, осмотрелся. Улица у нас немощеная, застроенная старыми деревянными домиками, — такие есть еще на окраинах Москвы. Возле домиков палисаднички, липы. Тишина вокруг, как в деревне. Разве что раз в полгода попадет сюда какая-нибудь заблудшая машина. Или завоют коты, которых великое множество в наших дворах. В общем, улица наша мало изменилась за последние сто-двести лет.
Ездить по ней надо осторожно. Тут того и гляди проткнешь камеру наконечником татарской стрелы или другим историческим сувениром. Об этом любил потолковать Яков Михайлович, но только ради красного словца: сам-то он носился сломя голову. Маленький, остролицый, уткнется в руль и летит, как ведьма на помеле. Сколько его ни ругали, так он и не научился ездить спокойнее хоть по своей улице. Из-за таких и говорят, что гроб — необходимое приложение к мотоциклу.
Мне, например, такое приложение ни к чему. Я не собираюсь гоняться за ветром. Не потому, что боюсь, а просто не вижу в этом смысла. Я предпочитаю ездить спокойно, не напрягаясь. Такую езду можно сравнить с простой ходьбой. Когда человек идет не спеша, он занят окружающим, или своими мыслями, а бегун только и думает о дыхании и о ритме собственного бега. Мне по душе преимущества ходока, и я не вижу причины отказываться от них.
И в субботу, выехав со двора, я не стал выискивать, где бы покруче завернуть, а прокатился пару раз по улице, все проверил, даже фару включил, хоть было совсем светло. Получалось, что возился не зря: мотор тянул прилично, работал ровно, не грелся. В конце улицы я развернулся и подъехал к Галиному дому. Подозвал какого-то мальчишку и послал за ней: она обещала поехать со мной. Пока мальчишка бегал, я вытер тряпочкой пыль с крыльев, протер бак. Мотоцикл заблестел, как новенький. Я посмотрел и передумал пока его красить.