— А все-таки давайте придем сюда после выпускных экзаменов, — сказал я.
— Ты очень хочешь? — спросил Юра.
— Да.
— У нас в поселке места не хуже, — сказал Виктор. — Что вы здесь нашли, не понимаю.
— Ничего не нашли, — сказал Юра. — Просто любопытствуем.
— Лучше бы подумали, как будем возвращаться.
— Об этом успеем, — сказал я.
— Проплывем еще немного вниз, — сказал Юра. — Вернуться всегда не поздно.
— Надо выбраться до темноты, — сказал Виктор. — Учтите, назад придется грести.
— Выгребем, — ответил Юра. — Тебе меньше всех достанется.
— Вечером на реке плохо, — сказал Виктор. — Как хотите, а я дальше не плыву.
— Можешь здесь остаться, — сказал Юра.
— И останусь.
— Слушай, — крикнул Юра, — да отвяжись ты от нас, наконец! Хочешь, мы тебя на берег перевезем и топай себе пешочком. Часа за три дойдешь в свое удовольствие.
— Нет, — сказал Виктор. — Я вернусь с вами.
— Чего ты хочешь, в конце-то концов? — разозлился Юра. — Говори.
— Надо возвращаться, — сказал Виктор.
— Не выйдет, хорек, — усмехнулся Юра. — Не хочешь плыть с нами, живи на острове. А мы прогуляемся еще немного вниз.
— Я остаюсь, — сказал Виктор.
Он сидел на куче хвороста, когда мы столкнули лодку в воду и подняли парус, и смотрели на догорающий костер. Почти у самых ног его плескалась вода, затопляя остров медленно и неотвратимо, слизывая с обреченных берегов пучки бурой прошлогодней травы. Было пасмурно, холодно, ветрено.
— Зачем ты сказал ему? — спросил Юра, когда мы отплыли метров на сто. — Мы ведь договаривались плыть вдвоем.
— Ничего я не говорил ему.
— Как же он узнал?
— Спроси у него.
— Я чуть от злости не треснул, когда увидел его возле лодки. Он в жизни никогда не вставал так рано, а тут, пожалуйста, явился раньше нас.
— Захотелось на лодке покататься, наверное.
— Захотелось, — засмеялся Юра. — Он же трус, у него поджилки тряслись всю дорогу. Чего он к нам липнет, не пойму. И каждый раз боится, но лезет.
— Волю в себе воспитывает.
— Я ведь не злой, но до чего противно смотреть, как он лезет туда же, куда и люди.
— Да, — сказал я. — Давай разворачиваться.
— Когда-нибудь я сверну ему голову… Поверишь, я как-то теряюсь с ним, не пойму что к чему.
— Надо спустить парус, — сказал я. — Бери весло.
— Видеть не хочу его, — сказал Юра. — Знает ведь, что мы не оставим его, знает, что вернемся, иначе не сидел бы, как истукан, на паршивом этом острове, не такой уж он герой.
У нас было два весла, и мы развернулись и стали грести против течения и против ветра. Юра греб слева, я справа, а весла у нас были без уключин, и лодка едва подвигалась, хотя гребли мы изо всех сил, и мы взмокли, пока доплыли до острова.
— Дураки вы, — сказал Виктор. — Самые настоящие дураки. Я же говорил, что надо возвращаться.
— Заткнись ты! — крикнул Юра. — Заткнись, заткнись, заткнись!
— Пусть возьмет весло, — сказал он мне, — а ты отдохни пока.
— Ты за меня не бойся, — сказал Виктор. — Поработаю не хуже твоего.
Потом, когда прошло несколько часов и показался поселок, мы едва держали в руках весла и гребли молча, как заведенные, и ветер дул нам навстречу, и река текла навстречу, и волны. Когда мы пристали к берегу, начинало смеркаться.
— Просто повезло, что выбрались, — сказал Виктор. Его шатало, и он прислонился к дереву, и глаза у него были красные, воспаленные.
— В жизни больше не сделаю такой глупости, — сказал он.
— Будь здоров, хорек, — сказал Юра. — Не попадайся мне.
— Ищите других дураков, — сказал Виктор. — С меня и этого хватит.
Мы сняли мачту, загнали лодку в затопленную ольховую рощу, привязали ее и забросали ветками, а он все стоял, привалившись к дереву и смотрел на землю.
— Эй! — крикнул он, когда мы собрались уходить. — Вы лодку собираетесь перетащить на место?
— Собираемся, — ответил я.
— Правильно, — сказал он. — Может быть, Николай Павлович не узнал нас и дело замнется, если лодка окажется на месте. Не откладывайте, тащите ее сегодня же.
— Черт бы тебя побрал, — плюнул Юра. — Сгинь, испарись, исчезни!
— Ладони до крови стер, — сказал он мне. — Болят здорово.
— У меня тоже, — сказал я. — Руки, как деревянные.
— Все-таки далеко заплыли, дальше некуда было.
— Да, порядочно.
— Мы с отцом в баню собирались, — сказал Юра. — Пойдешь?
— Пойду, — сказал я, — во сколько?
— Часов в восемь, как всегда. Зайти за тобой?