Главная проблема здесь состоит все же в качестве интеллектуального обеспечения административной (=институциальной) реформы. Авторы институциальной реформы не могли не знать, что БАЗОВОЙ ИНСТИТУЦИАЛЬНОЙ РЫНОЧНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МОДЕЛИ, ТЕОРИИ ЕЩЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ. Ни одно из правительств развитых экономических стран не перешло сегодня так резко и окончательно с монетарных на институциальные позиции. В этом смысле, данный институциальный шаг – это, конечно, шаг в бездну. А бездну, как известно, в два прыжка и более не пересекают. Часть институциальных проблем авторы решили по экономико-правовой модели. Причем поражает глубина бюрократической веры в автоматизм этой модели – «нажми на кнопку–получишь результат, красную кнопку не нажимать», каковая вера зафиксирована в Указе так: «федеральное министерство: в) в установленной сфере деятельности не вправе осуществлять функции по контролю и надзору, правоприменительные функции, а также функции по управлению государственным имуществом, кроме случаев, устанавливаемых указами Президента Российской Федерации». Другую часть проблем авторы решают по корпоративно-институциальной модели техноструктуры. Часть проблем, в особенности лоббистского характера, очевидно, «сама пойдет» решаться по французской социолого-институциальной модели гармонизации, предполагающей выработку сбалансированной экономической политики, исходящей из неравномерности экономического развития и наличия доминирующих единиц на рынке. Но, честно говоря, все это мертвому припарки. Все это было бы хорошо как стабилизирующее сглаживание, выравнивание, сопровождающее реализацию внедрения монетарной модели, если бы она не внедрилась у нас мгновенно кириенковско-дефолтным образом.
Не найдено сегодня в области официальной мировой институциальной теории ТОГО ЕДИНСТВЕННОГО РЕШЕНИЯ, ТОГО МЕТОДОЛОГИЧЕСКОГО КЛЮЧА, который, скажем есть, в монетарной теории: ЛИБЕРАЛИЗАЦИЯ ЦЕН, СВОБОДНОЕ ФИНАНСОВОЕ ОБРАЩЕНИЕ, ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ. В монетарной теории есть универсальная база, есть ключи, есть простые решения. И величие Гайдара состоит именно в том, что он пришел с этими ключами и открыл переходный период. В институциальной теории, этого пока еще пасынка монетаризма, много интеллектуальных спекулятивных конструкций, но простых решений, ключей развития, пока нет – по крайне мере, их нет у западноевропейских институциалистов и у авторов нашей доморощенной институциальной реформы.
Подумайте сами – мы переходим на новую технологию «энергетики экономики» в фундаментальном смысле, соскакиваем с монетарной технологии «финансовой энергетики экономики» куда-то, в грядущее - на какой-то институциальный чертеж Новой России, методологическую (ученую) и конструкторскую работу в отношении которого мы передоверили западной экономической мысли, а нашим монетарным технологам предлагаем этот чертеж, ручкой поэтически, со смелым размахом, начертанный, воплощать, на каковой чертеж они с недоумением смотрят, разглядывают и чешут затылки. Или эта вера в титана-монетариста Жукова, который все гениально заинтегрирует.
Еще раз подчеркнем:
(1). Западное состояние развития институциальной теории не позволяет сегодня говорить о наличии модели развития, сравнимой с монетарной моделью в аспекте внедрения, наличия простых, реализуемых во времени, возможных для мониторинга решений;
(2). Ни одно из правительств стран с рыночной экономики не перешло сегодня с монетарных на институциальные рельсы, институциализм там – это скорее элемент управленческого дизайна и правительственной риторики.
Что сегодня мы имеем в Правительстве? Разбросанные по всему будуару слова и вещи. Трехуровневая модель институциальной экономико-правовой организации правительства, отслеживать которую заслан новый руководитель правительственного аппарата юрист Козак – это, вроде бы, понятно. Модель техноструктуры правительства, как его фундаментальной ориентации на институциальную модель технократического развития, каковую модель инспирирует сам Технократический премьер. Монетарно-постмонетарная модель министерского блока Кудрина-Грефа, которая все более начинает походить на какое-то вложенное правительство с каким-то нитевидным пульсом, рукой на котором, очевидно, призван стать Жуков, – то это монетарное правительство неожиданно будет покрывать собой все правительство, а то становится его самой незаметной маленькой частью. Каково интеллектуальное обеспечение институциальной реформы, в таком порядке и несоответствии разбросаны слова, вещи, структуры.
Надо откровенно сказать, что авторы интеллектуального обеспечения главного структурообразующего процесса модернизации – институциализации - ввели высшее руководство страны в заблуждение по поводу практической применимости достижений западной институциальной теории. Еще ни одно западное правительство не решилось эти достижения применить, где-либо, кроме как в виде риторических фигур правительственных докладов.
В инсталляции нынешней версии институциализации сыграло свою роль то острое интеллектуальное противостояние нашим российским монетаристам адептов так называемого системного подхода, приобретшее (противостояние) по известным причинам плачевного положения отечественной науки, еще и «классовые черты». «Системный подход» вроде бы как-то интегрировал различные модели институциальной теории, но произошло это пока только в риторике. «Системный подход» – это, конечно же, не ключ, а раствор, который заливается домушниками в пазы замка и застывает там, чтобы с него потом получить слепок ключа. И это бы хорошо, да сам сейф, базовый институт институциализма со всем его содержимым пока отсутствует. В сфере, открываемом с помощью системного подхода, не окажется ни денег, ни документов. «Пилите, Путин, пилите, они - золотые!» Ученые знают, что системный подход пока еще ничего не интегрировал даже в смысле смежных областей в самой сфере науки, смежные связи разрабатывались исходя из специальных научных соображений, а не потому, что так требовал системный подход, которому иногда удавалось присваивать эти достижения, главным образом, в кабинетах научных бюрократов, которым было недосуг вникнуть в научную проблему, требующую подготовки и реального мышления. Системный подход – это спекуляция на проблеме оснований современной науки по принципу: «если нет оснований, то любая наукообразная конструкция с наведенной математикой имеет право на жизнь». В отечественной экономике проявляется в форме впадения в «илларионовскую прелесть», когда можно не только доказывать со всей полнотой логики противоречащие экономической очевидности факты и тренды, но и убеждать в их право-мерности и высшее руководство.
Так, если в качестве аксиоматики мы берем экономико-правовую институциальную модель – Экономико-правовую Триаду, то мы, как минимум, должны установить ей в итеративное соответствие институциальную модель техноструктуры, которая блуждает где-то отдельно в нынешнем подходе, - Триаду техноструктуры. А вот это же вопрос грандиозной сложности истинной научной простоты, требующий поистине сверхрациональных решений. Институциальная концепция Техноструктуры – это вам не простой риторический перебор критических инновационных технологий, этот набор есть всего лишь динамический результат осуществления Техноструктуры, к тому же не воображаемой. Институциальная модель техноструктуры – это вопрос, во-первых, универсального ключа меганаучных решений гуманитарно-технотронной цивилизации, во-вторых, вопрос новой экономической модели развития как модели постэкономической, инновационно-трансакционной, в-третьих, вопрос о новой модели законодательно-правового обеспечения, о правовой модели трансакции. И, в-четвертых, Техноструктура – это не просто новая административная конфигурация правительства, это новое электронное измерение деятельности правительства. Конкурентоспособность, в этом аспекте только, есть седьмой член уравнения, оптимизации взаимодействия Экономико-правовой Триады и Триады Техноструктуры.