— Пойдем, Джорлан, покажешь мне те чудеса, достойные внимания, которые у тебя есть. — Ее янтарные глаза блеснули от двойного значения слов, когда он протянула руку.
Выражение его лица было в равной степени бесстрастным, когда он взял предложенную руку и повел ее наружу, в яркое солнечное сияние.
От садов Рейнард Хауса захватывало дух.
Герцогина всегда с нежностью относилась к флоре и, соответственно, выращивала редкие, экзотические растения в саду. Было даже несколько чрезвычайно редких растений с Исходоточки, чьи морфологические признаки были тщательно перенесены на существующие растения Форуса. В результате получились эффектные гибриды — гигантские цветы розайяля[93] или ароматная сирения.[94] Никто не мог понять, почему растения с Исходоточки не могли расти прямо на земле Форуса. Казалось, что они должны бы — но не развивались. Только одному растению это удалось, при чем это было каким-то случайным открытием.
Грин глубоко вдохнула чудесные утренние ароматы.
— Ммм… Как прекрасно! Ты счастливчик, что можешь наслаждаться такой красотой, Джорлан. Хотя моя матушка бы пришла в ярость, споря со мной, но сады твоей бабушки лучшие в Столичном Граде.
Мать Грин и Аня часто увлекались дружеским соревнованием у кого лучше сад. В ностальгии Грин продолжила эту «игру двоих».
Джорлан улыбнулся, кончики его губ изогнулись совершенно провокационным образом.
— Я буду хранить ваш секрет. — Он пристально посмотрел на нее, в уголках глаз притаился слабый свет. — До того, как мы вернемся, а при разговоре с моей бабушкой… — он остановился, не договорив.
— Ты не сделаешь такого! Не о садах! — это была длительная и тщательно лелеемая наследственная междоусобица.
— Ммм-хмм… — Он кивнул, придавая больше выразительности непростительному деянию.
Ее губы дернулись.
— Ты мерзавец! Я не могу поверить, что ты…
Он рассмеялся глубоким, соблазнительным смехом, продемонстрировав сверкание белых зубов и ямочки на щеках. Он был очаровательным мерзавцем.
Она потрясла перед ним пальцем.
— Я буду в долгу за это перед тобой, будь уверен.
Он приподнял бровь.
— Я рассчитываю на это, Маркель. — Хрипловатый тон был чистым искушением.
Несмотря на свой возраст и опыт, Грин залилась румянцем. Джорлан был притягателен. Каждый признак, который она видела, свидетельствовал о том, что мужчина нечто большее, чем она даже подозревала. А она нечасто недооценивала кого-то.
Он был определенно более шаловливый, чем она предполагала.
И по какой-то причине, причине, которую она даже не могла назвать, было чувство, что под всем этим он может быть очень, очень опасен. Как может мужчина быть опасным? Она искоса оглядела его.
— Что? — изрек он.
— Я размышляю о тебе.
Он остановился и скрестил руки на груди.
— А что именно вы думаете?
— Я размышляю, что делается за твоими аквамариновыми глазами.
Он медленно моргнул. Умышленно.
— Возможно, ничего.
— Я искренне сомневаюсь в этом.
— Возможно, я просто размышляю о том, что ты думала «показать» мне здесь.
— Я думала, ты показываешь мне.
Он ожидающе пристально уставился на нее.
— Сады?
— Именно. Что вы думаете? — он широко развел руки, демонстрируя пейзаж, но его вопрос был совсем не о посадках.
Она откликнулась в том же духе.
— Я думаю, это прекрасное местечко, с изобилием мелочей и со многими уровнями сложности. Живое, с еле уловимыми тонами и всецело индивидуальное по природе.
— Вы льстите моей семье, — он ровно ответил, не выдавая секрета.
— Рейнарды всегда были известны своими способностями к руководству, конечно, эта характерная черта видна даже здесь, в этом… саду.
— Да, они часто прокладывали путь, по которому следовали другие. — Он внимательно взглянул на нее.
— И это то, что ты хочешь вырастить в своем саду? — многозначительно поинтересовалась она. То, что он подразумевал, было настолько радикальным, что он непременно подвергнется остракизму[95] со стороны приличного общества, особенно если он расскажет об этом другим.
Он неуклонно смотрел на нее.
— Да.
Она выдохнула.
— И как ты надеешься достичь такого? Несомненно, такие семена не прорастут в этой почве и могут на самом деле погибнуть, отравив полностью твой дом.
— Никто не знает, какую форму может принять корень, когда соберутся требуемые условия.
— Будь осторожен, Джорлан, — она отбросила всякое притворство. — Одно — это развлекаться нелепыми идеями, совершенно иное — пытаться воплотить их в жизнь.