Она осмотрела залу и заметила старика, чистящего стойку. Он имел сильное сходство с барменом. Крупная женщина, предположительно имя-дающая старика, выглянула из кухни. Грубо она отправила его помочь повару. Устало старик поплелся туда.
— Великолепно, благодарю тебя. — Грин тепло улыбнулась бармену, ощущая к нему необъяснимую жалость.
Юноша был поражен, его глаза едва не вылезли из орбит. Грин оказалась необычайно милой дамой.
— Если вам понадобится что-то еще, просто скажите! — он восхищенно улыбнулся ей и убежал, чтобы присоединится к отцу на кухне.
Грин почти отбросила свой капюшон назад, когда передняя дверь вылетела, и в комнату ввалились четыре хмельно шатающихся подлинных экземпляра новородок и немедленно потребовали, чтобы их обслужили. Все они были полностью пьяны.
Двух из них Грин не признала, но она знала Клаудин Д’Анбеэ и Анжелу Фатенрайт. Анжела была домашней зверушкой Клаудин. Низенькая Барона[105] следовала повсюду за Клаудин, пытаясь подражать Графе в разгульной жизни. Это был идеальный привет, что подобное притягивается подобным. Грин почувствовала угрызения совести.
Она быстро натянула капюшон на лицо, скрываясь в его обширных глубинах. У нее не было желания общаться с этой шатающейся компанией. Они обязательно принесут какие-то проблемы. К счастью, темный угол скрыл ее из виду. Они даже не поняли, что она там.
Бармен, примчавшийся с подносом теплого питья, пискнул, когда Клаудин грубо ущипнула его бедро.
— А он хорошенький, а, Фатенрайт?
— Если ты не будешь обращать внимание зловоние пива от него, — Ангела громко рыгнула.
Бармен попытался быстро освободится из этой компании, но они стали лапать его, прежде чем он смог вывернуться. Грин тряхнула головой и вернулась к своей выпивке, пытаясь отгородиться от отвратительного гвалта.
И она вполне справлялась с этим, пока не услышала конкретное имя.
— За Джорлана Рейнарда! — Клаудин подняла высоко в воздух свою пивную кружку, провозглашая тост.
Из тайника Грин пристально уставилась на нее. Почему Клаудин произносит тосты в честь внука Герцогины?
Анжела задала тот же самый вопрос.
— Д’Анбеэ, почему мы должны пить за этого высокохранимого[106] носящего вуаль? Он не собирается давать кому-нибудь отведать своего вкуса.
— Ах, а вот тут ты ошибаешься, моя дорогая. Завтра, в это же время, Джорлана Рейнарда преподнесут мне на блюде.
Грин фыркнула в ответ на это смехотворное заявление. Хмель ударил Клаудин в голову! Женщина явно перебрала.
— Рут-бид, — Анжела отпустила издевку и жадно припала к своему пиву, опять отразив точку зрения Грин.
— Я должна согласится в этом с Фатенрайт. Никто не смог даже приблизиться к этому редкостному призу, — заявила Лорда сидящая справа. — Что заставляет тебя думать, что ты сграбастала бриллиантового парнишку?
— Очень просто, — в голосе Графы слышалось тайное злорадство. — Я поговорила с Герцогиной. И просто сказала, затею с ней самую восхитительную тяжбу. Она подпишет скрепляющий контракт завтра утром. — Графа стукнулась кружкой с Анжелой.
— Ты пронырливое чудовище, — глупо ухмыльнулась Анжела, — что у тебя есть на старую крошку, мм?
Клаудин захихикала:
— Кажется, вполне достаточно.
Они все хрипло рассмеялись и начали долгий круг тостов и выпивки. Женщина, хозяйка таверны, пихнула бармена прямо к ним, приказав ему убедиться, что их кружки наполнены. По-видимому, также он должен был «наполнить»[107] все потребности высокопоставленных шишек.[108]
Скрытая в углу, Грин ужаснулась. Может ли это быть правдой? Герцогина решила отдать Джорлана Клаудин? Это должно быть правдой: Клаудин никогда бы не стала бахвалиться таким перед друзьями. Что заставило Аню сотворить такую вещь? Герцогина не испытывала нежных чувств к Графе. Грин не могла вообразить пожилую женщину, отдающую своего возлюбленного внука этой..! Д’Анбеэ должна была заставить ее силой!
Грин прикрыла глаза, ощущая, как от мысли, что такой, единственный в своем роде, одаренный мужчина попадет во властные руки этой женщины, сердце сжала боль. Боже мой, ее последние три имя-носящих умерли! Необъяснимо. Грин сглотнула и покрылась холодной испариной.
Она не может позволить этому случится! Только не с Джорланом.
Она представляла себе, как в уголках его глаз собирались морщинки, когда он смеялся, каким напряженным он стал, когда в первый раз попробовал вкус ее губ. Она вспоминала мягкий звук, вырвавшийся у него, когда она запустила пальцы в его волосы.