Хлопая крыльями, Малазан вильнула, чтобы уйти от заклинания, посланного Ажаком, вырваться из предательской, сбивающей с толку пелены, где вещи падают вверх. Она пронзительно крикнула, и ее огненный напарник кинулся на серебряного.
Серебряный даже не пытался уклониться от нападения. Он просто пробормотал заклинание, и пылающая масса живого огня исчезла, словно ее никогда и не было. Рэрун выпускал стрелу за стрелой в шею, грудь и брюхо красной драконихи.
Ажак был стар, не имел ран, и на спине у него сидел весьма искусный стрелок. Кара была относительно молода, изранена и несла на себе всадника, который не мог причинить противнику никакого вреда на расстоянии. Естественно, Малазан сосредоточилась на Когте Справедливости и Рэруне, и это, понял Дорн, давало ему шанс.
– Поднимайся выше! – велел он Каре. – Окажись сзади и над Малазан, подлети поближе.
– Мне не нужно так приближаться к ней, чтобы применить дыхательное оружие.
– Сделай, как я прошу!
– Я попробую, – пообещала она и взмахнула обожженными крыльями.
Ажак проревел заклинание, и с его вытянутых вперед когтей сорвалась вспышка холода. Но она растаяла, так и не долетев до Малазан. Красная расхохоталась и выкрикнула собственные магические слова. Серебристая чешуя Ажака покрылась ранами, словно от невидимых клинков. Пока он крутился, пытаясь избавиться от напасти, Малазан выпалила второе заклинание. Существо, отчасти похожее на человека, отчасти на грифа в сером оперении, возникло на полпути между нею и щитовым драконом. Оно издало душераздирающий вопль и бросилось на Ажака и Рэруна. Карлик всадил стрелу в его голую, длинную, изогнутую шею, но не смог остановить его.
Это все, что увидел Дорн, прежде чем Малазан всецело завладела его вниманием. Красная явно не забыла о других своих врагах и завертела головой, отыскивая жертву. Глаза ее вспыхнули, когда она увидела, как близко подобрались певчая с седоком.
Но Дорн, слабея от бессилия, понимал, что они еще недостаточно близко.
Он ожидал, что Кара свернет. Ведь Малазан заметила ее, и это было единственно разумным выходом. Но она, все еще стараясь выполнить то, о чем просил ее Дорн, распевая боевой гимн, подлетела еще ближе.
Малазан встретила ее залпом пламени. Тело певчей драконихи заслонило Дорна от огня, но жар был столь мучителен, что, вполне возможно, выжег из Кары жизнь.
Дорн не мог даже думать об этом. Пришло время действовать. Полуголем рывком развязал узел веревки, удерживавшей его на спине Кары, встал во весь рост на ее обожженном теле и прыгнул.
Он не был акробатом, как Уилл, и когда Малазан заметила его и начала разворачиваться, он был уверен, что промахнется, упадет и расшибется в лепешку о далекую землю. Но вместо этого ударился о красную спину.
Чешуя Малазан была скользкой от сочившейся из нее крови, и Дорн начал съезжать вниз. Он вонзил железные когти ей в бок и выхватил меч.
Малазан плюнула в него огнем. Он скорчился, заслонив человеческие части тела железными. Когда струя пламени схлынула, он хотя и задыхался от боли, но все еще был жив. Дорн вонзил меч в тело красной драконихи.
Клинок вошел недостаточно глубоко. Малазан запрокинула голову, чтобы достать наглеца зубами. Ей пришлось вывернуть шею, вытянув ее назад, вдоль хребта, но Дорн все равно не смог уклониться от клыков, поскольку вынужден был вцепиться в драконью спину, как клещ, чтобы скользкое шевелящееся тело не сбросило его. Ему оставалась лишь призрачная надежда, что она повредит зубы о его железную руку и откажется от своего намерения.
Но так ему казалось до тех пор, пока Кара не вцепилась Малазан в шею. Ее голубая шкура почернела и была опалена от головы до хвоста. Несмотря на раны, певчая рвала и грызла красную с яростью, без сомнения порожденной отчаянием, и Малазан ответила ей тем же. Сцепившись, они начали падать.
Дорн продолжал рубить мечом и сумел избежать случайного удара Кариного хвоста, который в противном случае сломал бы ему шею.
Малазан ненадолго прекратила рвать соперницу зубами, чтобы прореветь три резко прозвучавших слова, и после этого вся кровь, вытекавшая из ран, при контакте с воздухом воспламенилась, обжигая ее врагов.
Дорн не дал боли помешать себе. Он орудовал мечом, пока Малазан, получив особенно глубокую рану, не забилась в судорогах. Неожиданный толчок выбил из руки охотника рукоять меча, вырвал его когти из шкуры Малазан и швырнул непрошеного седока в пустоту.
Вот она, смерть, подумал Дорн. Естественно, она пришла лишь тогда, когда он решил, что действительно хочет жить.
К его изумлению, однако, падение замедлилось, потом и вовсе остановилось, потом он начал подниматься к голубому куполу небес. Ажак удовлетворенно заворчал, довольный, что сумел подхватить его. Серебряный все еще оставался в строю, несмотря на жуткие раны, и даже расправился с демоном-грифом. Рэрун кивнул Дорну, наложил на тетиву очередную стрелу и огляделся, ища мишень. Ослабевшая и неловкая от боли, но все-таки живая Кара с трудом поднималась вверх, чтобы подобрать своего прежнего седока, пока не утратила силу магия, удерживающая его.
Но на помощь Малазан не пришел никто. Мертвая или изувеченная, в любом случае не в состоянии лететь, огромная красная падала, словно звезда, окутанная огненным ореолом горящей крови, оставляя за собой дымный шлейф. Она врезалась в горный склон. От удара тело ее расплющилось, обломки костей проткнули шкуру и вышли наружу.