— Слышал, Алли, что про тебя думают? — подло спросила она, повернувшись к двери, и противно хихикнула. Я замерла. Только чуть расслабилась, и у меня, как всегда, сработал неизменный, давно знакомый закон мировой задницы. Еще не смотря, я не сомневалась, кто там стоит.
— На слух, спасибо, не жалуюсь, Риалис.
Я повернула голову. Дверь, похоже, уже давно была открыта, а я и не услышала. Ну да, это он. Алдан, носящий гордое имя соседской собаки, лохматого такого сторожевого пса неопределенной породы. Пожалуй, своим именем он у меня даже вызывал некоторую ностальгию. Как выйдет, бывало, сосед вечером да как заорет: «Алдан, домой, сучий пес!» У нашего дома были еще целые заросли айвелл, таких мелких кустов с лиловыми цветами, где пес обожал рыться, что-то вечно вынюхивать и раскапывать. Сквозь ставни на закате всегда заглядывали лучи, оставляя косые полоски на противоположных стенах, и пахло разогретой на солнце за день древесиной. В такое время никуда не хочется торопиться, хочется свернуться в клубок и дрыхнуть, как кошка, в этом тепле, и нет лучше места, чем… уже теперь точно нет. Да, жаль, дом мы продали. И теперь кто-то другой дрыхнет на моем любимом крыльце.
Краснеть, возмущаться, брызгать слюной эльф не собирался, не мелочный он и не истеричный, хотя если ему лет пятьдесят или хотя бы сорок, то он таким быть и не может. С чего ему реагировать на слова какой-то глупой человечки, которую он за грязь считает; чтобы его оскорбить, наверное, и трактат ругательств написать мало. А вот плюнуть на его любимый цветок, его белоснежный платочек испачкать, книжку любимую — вот тогда да, он оскорбится. Поэтому извиняться я не стала. К тому же зачем извиняться за свое личное мнение, я же не именно его оскорбляла, а, если подумать, вообще всю эльфийскую расу. Н-да… неловко вышло. Феолески наслаждалась общей неловкостью, как кот, нанюхавшийся валерьянки. Я вздохнула и потерла переносицу. Потом наконец заметила за спиной эльфа Ильдара и ухватилась за шанс сменить тему:
— Привет, Иль. Давно стоишь?
— Давно, — ответил почему-то снова эльф. — Приятно слышать отличное от обычного мнение, но не думаю, что ты ему следуешь на самом деле. Риалис, я так и думал, что вы подружитесь. Тайнери, ты, как я понимаю, с нами.
Это даже был не вопрос, а скорее задумчивое замечание вслух. Пожалуй, с самого начала я знала, что соглашусь. И они знали. Да все знали, что деваться мне некуда.
— И сколько нас? — спросила я.
— Четверо. Считать не умеешь?! — гаркнула Феолески. Я поймала себя на том, что уже почти привыкла к тому, что она не умеет говорить тихо.
— Считая меня? — Кивок. — Считая меня?!
Поня-а-атно. Мировая задница продолжает свое торжественное шествие. Всего четверо, чтобы попытаться поработить демона? Робкий некромант, драконолог, который вообще при заклинаниях почти бесполезен, и два боевых мага, которые ни шхэна не понимают в любых ритуалах. Ладно, четверо идиотов, готовых рискнуть, нашлось. Но остался один важный вопрос. Кто демона-то вызывать будет? И как?
— Тебе мало, летунчик? — дружелюбно подтолкнула меня в бок Риалис и чуть не сбила с кровати, удар у нее мужской и хорошо поставленный. Великие боги, подумалось мне, я не знаю, но может, знаете вы, какого шхэна меня вечно несет в такие странные компании.
— Вначале говорите, зачем вам нужен демон. Потом получите кровь.
— Да, Алли нас предупредил. Подозрительная ты, людям надо доверять больше, как я, — хохотнула магичка. — Я ж ничего не скрываю. Ну мне, во-первых, — она начала загибать пальцы, — нужно господство над миром. Во-вторых, все меня бояться будут, я буду ходить и рассказывать, как я демона вызвала. Авторитет повышать!
Утешало только одно. Феолески была умнее, чем выглядела.
— Мой дракон умирает, — сказала я, чтобы продолжить светскую беседу. — А тебе зачем, Иль?
Он разлепил бледные губы:
— Мой отец умирает. Нужно.
Повисла тишина. Я посмотрела на некроманта. Честно говоря, я даже не знала, что у него есть отец. Конечно, у всех есть, я просто ничего не знала о нем самом и его семье и даже не представляла, какая она у него. Ильдар никогда о ней не упоминал. Хотелось спросить, но не решилась тревожить чужое горе. Кто говорит, что слова боль не причиняют? Все причиняет.