– Нет, спасибо.
Вильгельм хлопнул себя по лбу:
– Точно! Ида, зачем я тебя привел? А чтобы ты нашу прекрасную принцессу Августу в чувство привела: ну разве это дело, сидеть в кабаке и не пить? Конечно, не дело! А принцесса все отказывается и отказывается, ничем ее не переубедить! А мы что? А мы ничего! Александру бы никогда ничего не рассказали… да даже если бы и рассказали, он у нас не какой-то там сноб! Уж не осудил бы… Иду никогда не осуждал, я же прав?
– Я не хочу, – сказала Августа, избегая смотреть на меня.
Что стало причиной приглядеться к ней внимательнее.
– Мы в кабаке! – тем временем продолжал гундеть Вильгельм. – Не хотеть тут невозможно! Такое место, принцесса. Вы сами хотели увидеть университет, и вот он такой, – он придвинул к ней эль: – Ну же, пара глотков, и ваш мир не будет прежним, принцесса!
Августа смотрела на эль как на самый опасный в мире яд.
– Возьмите кружку, Августа, – улыбнулась я.
– Но…
– Просто. Возьмите. Ее. В руки.
Дрожащими пальцами она приняла из рук Вильгельма эль. Братья тут же потеряли к Августе интерес и сосредоточились на своих историях, которые никто больше не слушал.
А я смотрела на принцессу, она съежилась пуще прежнего и будто мечтала исчезнуть.
– Вы уже были в Храме, Августа? – спросила я.
В ответ слабый кивок.
– Мальчик или девочка?
– Мальчик и девочка, – ответила она еле слышно.
– Поздравляю, – я резко поднялась. В конце концов, уже поздно, а у меня убийство… которое надо раскрыть, а не совершить.
Глава 6. Кто еще в Тенете?
Когда они встретились, светило яркое солнце. Изаак подумал, что нет никого прекраснее и ярче, чем девушка по имени Клеменс. Это был особенный момент его жизни.
И потом, когда сгустились тучи, Изаак был готов на все, чтобы вернуть тот идеальный солнечный момент. И он не верил, что такое невозможно. Неважно, что говорят другие, что говорит сама Клеменс, но он, Изаак, знал лучше остальных.
Катарина Линнард, «Изаак и Клеменс. Повесть о любви и погибели»
Я вышла на улицу и глубоко вдохнула. Все нормально, все хорошо. Все так, как и должно было быть. Уже давно я готова к будущему. Августа ни в чем не виновата. Александр ни в чем не виноват. Никто вокруг ни в чем не виноват.
– Ида! Иделаида!
Бессильно я прикрыла глаза. Ну что ей еще от меня надо?
Принцесса широким шагом перебежала улицу и застыла передо мной. Ее светлые волосы растрепались, а глаза горели сожалением. Она нервно обнимала себя за плечи и как будто размышляла, а не убежать ли ей прочь. Позади нее, в нескольких шагах, застыла верная Иллирика, готовясь ко всему, ее напряженная поза не оставляла в этом сомнений.
– Я хотела бы объяснить, – волнительно зачастила Августа, – все не так, как вы подумали. И мне бы очень не хотелось, чтобы вы подумали плохо…
Интересно, о чем она? О связи с принцем вне брака?
Точно, я ведь первая, кто такое осудит.
– Это все нужно было, чтобы убедиться… чтобы понять, что я приехала не зря, – продолжила принцесса. – У вас свои законы, свои… своя земля. Мне многого не понять, но кровь Гранфельтских обязательно должна передаться дальше, это очевидно. И Александр… он просто не хотел, чтобы я стала заложницей напрасно. А теперь со свадьбой нет смысла тянуть, и я… вот.
Я промолчала.
– Ида…
– Ступайте вместе с Иллирикой домой, ваше высочество. Кабак не место для беременных, как и не место для принцесс.
– Я не хотела, чтобы вы узнали обо всем так.
– Это все неважно. И передо мной оправдываться глупо.
– Нет! – вдруг громко возразила принцесса. – Нет! И вовсе не глупо! Глупо до конца жизни прятаться друг от друга только потому, что… только из-за прошлого. Вы работаете в королевской полиции, вы всегда будете в моей жизни, Ида. И… может, вы опять назовете меня глупой, но я чувствую, что вы хороший человек.
– Вы не правы, Августа, – медленно ответила я. – В вашей жизни я не задержусь. А в остальном… кто знает. Отправляйтесь домой, уже поздно. А утром уезжайте в Мортум и готовьтесь к свадьбе. Я пришлю вам поздравление, – с этими словами я ушла.
Правда, не слишком далеко, ведь вспомнила о Янисе. Возвращаться в сам кабак страсть как не хотелось, я подкупила какого-то зеленого и весьма нетрезвого мальчишку, чтобы тот нашел моего спутника. Не бросать же Яниса в беде, в конце концов. А излишне веселые братья Роткирхельт – самая настоящая беда. Правда, на фоне других друзей принца эти двое всегда находились в выигрышном положении: оба толковые, когда надо, способны соображать. Просто не в кабаке.
И не так хорошо, как Карл. Карл Гиертанд, единственный из друзей принца, чья семья не входила в Совет. Насколько помню, Карл вообще стал первым, кто попал в университет Армфантена. Совсем как погибший Эспен Хакцелль. И, судя по тем обрывочным сведениям, что я добыла сегодня, у Карла и Эспена действительно много общего. Страсть к знаниям, большая ответственность на хрупких плечах и серьезность даже в юном возрасте.