Весь день деревня праздновала. Снова танцевали и боролись, ели и пили. И не было больше того давящего чувства тревоги, которое накануне стирало улыбки и глушило смех.
Васин ни на секунду не отрывал взгляда от Набонди. Он силился понять, как же это возможно. Ведь не могла ему привидиться та отвратительная сцена. Да и сам Набонди как-то резко изменился. Стал не по возрасту серьёзным, твёрдым. И пусть в том отчасти могла быть виновата усталость, но перемена была явной и Васин отчётливо это видел.
На следующий день он попытался расспросить Набонди, но тот наотрез отказался обсуждать всё, что связано с испытанием.
Вопросов только прибавлялось, и пытливый ум Васина не мог оставить их без ответа. Любознательность толкала к единственному способу докопаться до истины – пройти испытание самому. С этим вопросом он и обратился к вождю.
– Никогда ещё не видел человека, который бы по своей воле просил об испытании. – сказал в ответ вождь, подумал немного и дал согласие: – Прежде надо хорошо подготовиться. Ты силён телом, но на что способен твой дух, неведомо. Старейшины будут твоими наставниками. Слушай их и тогда победишь.
В тот же день начались тренировки. Васин умело обращался и с копьём, и со многими другими видами оружия, но наставников это как-будто не интересовало. Они требовали не силы в движениях и даже не ловкости. Главным по их мнению было единение. Подобно восточным мастерам они рассказывали, что копьё это продолжение руки и бить надо не мускулами, а сердцем. И особо трепетно относились к сосредоточению. Чтобы кроме врага во время боя не оставалось больше ничего.
Постепенно Васин понял, как дерутся островитяне, и тогда появилось волнение. Для испытания не требовалось ни богатырской силы, ни обезьяньей ловкости. Важнейшим и единственным оружием будет смелость, а то, что в руках это лишь её образ.
Сколько бы не тренировался Васин, как бы ответственно не исполнял указания, ни одной похвалы он так и не заслужил. Ему твердили, что от испытания зависит судьба мира, но не объяснили, что это значит.
Ночь испытания приближалась стремительно и когда подобралась вплотную, Васин в отчаянии пожалел, что нельзя отказаться. Ему столько раз сказали, что он не готов, и в итоге не поверить в это было невозможно.
Прощание проходило точно так же, как и месяц назад. Никто как-будто не замечал, что провожают на испытание чужака. Только вождь был в приподнятом настроении и изредка подбадривал Васина добрым словом.
Когда начало темнеть, а неопределенность стала невыносимой, Васин задал вопрос напрямую:
– Скажите, мудрейший вождь, если я не справлюсь, что произойдёт?
– Великая трагедия.
– Я понимаю. Наставники так и говорили, но никогда не объясняли, какая именно.
– Один лишь Великий Дух знает, за что он возьмётся, когда получит больше свободы. Возможно начнётся война, или голод, или природа восстанет.
– Я понял, мудрейший вождь. – слукавил Васин.
На самом деле он так и не увидел связи между Великим Духом, обитающим на Богом забытом острове, и катастрофами, которые постоянно происходят по всему свету. Да и нового он ничего не сказал. Всё это вождь говорил и месяц назад, и в целом наверное повторял всю жизнь, но была ли в том хоть крупица истины? Или, как с оружием, это только образ?
Тем временем проводы завершились. Васин съел кашицу из ягод, приготовленную вождём, взял копьё и отправился по тропе к идолу.
Отовсюду мерещились шепотки, беспокойно шелестела листва, а от свежего бриза, проникающего с берега, мурашки бежали по коже. Васин часто оглядывался, надеясь заметить тень того, кто затаился в кустах и не оставляет его в одиночестве. Но так никого и не увидел.
Поляна была погружена в вязкий, густой, как-будто даже живой мрак. В глубине едва различимо возвышался идол и оттого казался ещё грознее. Древний бог, олицетворение ужаса, он ждал жертвы.
Васин поджог факела, разбавив тьму мистическим жёлтым мерцанием, и встал перед идолом. Что дальше? Голос из преисподней? Знак? Или кто-то придёт на помощь, скажет, что всё отменяется?
Ничего этого не произошло и надо было начинать. Васин отошёл в центр круга, куда смотрел идол. Наставники говорили, что так испытание начнётся.
И правда. В одно мгновение поляна наполнилась громким многоголосием, словно всюду, где ещё оставалась нетронутая тьма, появились зрители. Идол вздрогнул, зашевелил всеми руками, замотал головой. Каменная скорлупа осыпалась с него, оголяя чёрный панцирь с перламутровым отливом. Очистились острые блестящие клыки, с лица опали каменные ошмётки, и показались полные гнева, покрытые красными сетками капилляров, жёлтые глаза.