Выбрать главу

– В случае пыток? – удивился Добродеев.

Митрич покивал:

– У них жесткий статут и обет молчания, чтобы не было утечки. Обнаружить их практически невозможно, нужны нетрадиционные методы.

– Осиновый кол? – предположил Монах.

– В том числе! Или серебряная пуля, как на Дракулу. Вся надежда только на вас, ребята. Майор тоже понимает, вон какой мрачный.

– Ты, Митрич, держи нас в курсе, кто что говорит, всякие подозрительные телодвижения, как говорится. Слухами земля полнится, – сказал Монах.

– А как же! Буду. Вы кушайте, ребята, еда помогает от стресса. Если надо что, только скажите. А я сейчас вам коньячок! – Он убежал.

– Что будем делать, Христофорыч? – спросил Добродеев, нацеливаясь на бутерброд покрупнее.

– Дел непочатый край. Первое – видеозапись из ресторана. Это на тебе, Лео. И возьми фотки у Ивана Денисенко, хочу рассмотреть Маргариту поближе. Сделаешь?

– Иван не даст, – сказал Добродеев. – Жмот страшный.

Монах ухмыльнулся:

– Скажи, для меня. А мы за это будем держать его в курсе. Я сегодня же вечером заскочу к Жорику, поспрошаю Анжелику – интересно, что говорят ее подружки.

– Да что они могут говорить! Одни бабские сплетни.

– Согласен, но рациональное зерно или идею, если повезет, можно выловить. Отталкиваясь от обратного. Это на сегодня. А завтра… – Он замолчал, раздумывая. – Завтра я бы смотался в Березовое… Сколько туда?

– Примерно сто семьдесят кэмэ. Думаешь, стоит?

– Стоит, Лео, еще как стоит! Подружки наверняка знают, к кому она поехала. Ментам могли не сказать, мне могут не сказать, а тебе, золотому перу журналистики, споют как по нотам. Ты наше стратегическое оружие, Лео. Скажешь, что собираешься дать материалец, они и потекут. Добавишь автограф и пару комплиментов… да ты и сам знаешь. Думаю, за пару часов управимся… Как? Поговорим, и сразу обратно.

– Да ладно тебе! – Польщенный Добродеев сделал вид, что смутился. – Если ты так думаешь… В принципе, я не против. А потом?

– Потом будем думать. Кстати, Лео, надо бы тебе проскочить на рысях в «Английский клуб», пока майор не изъял запись, – сказал вдруг Монах. – Он удавится, а не даст. Надо бы успеть раньше.

Глава 7

Ужин в теплом семейном интерьере с хомяком

Я встречу вас за квадратом стола. Мы чайник поставим. Тепло. Уют.
Всеволод Багрицкий. Гость

Звонить Монах не стал, решил сделать сюрприз, да и не хотелось суеты, официоза, приготовлений. Накупив всякого-разного в «Магнолии» поблизости, с двумя здоровенными торбами, чертыхаясь, он стоял под дверью, вспоминая код. Дверь открылась, из подъезда вышла толстуха в мохнатой шубе. Он поздоровался и ногой придержал дверь.

– Вы к кому? – спросила та, подозрительно рассматривая его.

– К Шумейкам! – поспешил Монах.

– Их хулиган устроил пожар, вызывали пожарных. И орут все время, покоя от них нет!

– Передам непременно, – пообещал Монах. – До свидания!

За дверью семейства Шумейко действительно стоял крик. Воспитательный момент, не иначе, решил Монах. Он позвонил, и крик стих. Монах позвонил еще раз и уловил движение в глазке.

– Откройте, полиция! – сказал он страшным голосом.

Дверь распахнулась, Монах увидел разгоряченного и расхристанного более обычного Жорика.

– Ничего, что я без звонка?

– Проходи! Молодец, что пришел. Я думал, опять участковый. Анжелка напирает, что я не воспитываю, все на ней, а я, типа, дурака валяю! Нашла крайнего! А семью кто кормит?

Монах передал Жорику торбы и стащил дубленку…

…Они дружили еще со школы, с младых ногтей – энергичный, полный самых диких идей Жорик-Зажорик-Жердяй Шумейко, тощий, расхристанный уже тогда, с торопливой ныряющей походкой и вечно невыученными уроками, и благодушный солидный Олег Монахов, лучший математик школы. Нашли друг друга, что говорится. Трудно сказать, чьи идеи были более дикими, но влипал один Жорик, и тогда Монах шел на переговоры с учителями или с самим директором школы, объяснял, аргументировал, ручался и отбивал друга. Уже тогда в Монахе проклёвывался дипломатический гений и чувствовались задатки лидера. Он был популярен: девочки за ним бегали, учителя его любили, даже конфликтные подростковые ситуации он улаживал, когда стенка шла на стенку. И не били его никогда, не дразнили его жиртрестом… Да никому бы и в голову такое не пришло!