Речь в этом разделе пойдет о ритуалах заговорной серии Маклу («Сожжение»), состоящей из восьми заговорных таблиц и девятой ритуальной. Полной комментированной публикации этой серии нет до сих пор, поэтому невозможно окончательно определить ее структуру. Мы вынуждены ограничиться только теми фрагментами текстов, которые анализирует в своих исследованиях крупнейший современный специалист по вавилонской магии Цви Абуш (2, 1–57). При этом мы оставляем в стороне сделанные им выводы.
Ритуалы Маклу проводились перед восходом Солнца–Шамаша, судьи всего живого. Некоторые тексты свидетельствуют о важности их проведения летом, а именно в пятом месяце ниппурско–вавилонского календаря (июль–август), когда атака демонических сущностей на человека особенно сильна (3, 256–260). Но вполне возможно, что их исполнение впоследствии не было строго привязано к летнему сезону, а разрешалось в течение всего года. Жрец–экзорцист (машмашшу) изготовлял из глины фигурку колдуна или колдуньи, после чего происходило следующее.
Статуэтки колдунов и колдуний связывали и поднимали вверх, показывая Шамашу, а затем бросали в пламя очага, в пасть огнеподобного бога Гирры. При этом экзорцист просил Шамаша рассудить по справедливости, а Гирру умолял истребить колдуна или любого врага, который осмелился принести человеку несчастье.
Затем шло обращение к Нуску — стражу ночи и спокойного сна. Его просили послать человеку благоприятный сон, наградить его благополучием, здоровьем и счастьем, охранить от ночного нападения зловредных колдовских сил. С этими словами зажигали запальный фитиль факела, и фигурки охватывались пламенем. В этот момент читалось заклинание на поднятие факела:
Дальше следовали благодарственные моления Шамашу с непременным его величанием. Параллельно с этими молениями проходил ритуал связывания и развязывания мотков шерсти. Из них сперва делали узлы, затем эти узлы развязывали и бросали мотки в огонь. Таким образом происходила расправа с самой чарой колдуна: узел символизировал здесь колдовство, его развязывание — победу над колдовством, а сожжение мотка — окончательное уничтожение самой возможности новой чары. В огонь также бросали муку, аналогично обозначавшую колдовство (мукой можно делать изображения, на которые впоследствии направляется чара). Золу в очаге помешивали веткой ясеня (не потому ли, что ствол у ясеня пепельного цвета?), после чего на дымящиеся угли возливалась вода и читалось такое заклинание:
Над створкой очага клали камень, доставленный с горы. Этот камень подпирал вход в очаг и являлся как бы могильной плитой над останками колдуна и его чары, Экзорцист обращается к Горе (рук «гора» здесь и символ Подземного мира, и эпитет бога Эллиля) с просьбой накрыть и убить все зло, коснувшееся тела человека. Завершается ритуал очищением человека и чтением вблизи него заговора, всю красоту которого не в состоянии выразить ни один перевод. Поэтому мы сперва приведем финальный заговор серии в подлиннике (применяя русскую транскрипцию), а затем попытаемся более–менее адекватно передать его смысл по–русски.
Разумеется, мы не знаем, настигло ли возмездие Шамаша, Эа и Гирры хотя бы одного из злых колдунов Вавилонии и Ассирии. Но вера в действенность такого рода ритуалов» была неколебимой; к ним прибегали в первую очередь цари, у которых было много врагов, желавших им смерти. Достоверно известно, что ряд заклинаний, встречающихся в серии Маклу, читался во время церемонии Бит римки. Этот факт дал Ц. Абушу основание вывести вообще весь ритуал Маклу из царского обряда священного омовения (2, 49). Нам этот вывод представляется недостаточно продуманным. Ритуалы, подобные Маклу, несомненно, восходят к верованиям периода первобытной общины. Они очень древние, и их образцы можно найти у любого народа, не знающего письменности и государства. Царский ритуал омовения тоже был когда–то обрядом омовения племенного вождя, и заговоры против колдунов входили в его состав как необходимая часть симпатической магии, предохранявшей вождя от дурного глаза и тому подобных чар. То есть либо заговоры типа Маклу должны быть старше специфически вождеских ритуалов (что естественно, поскольку к шаману обращается любой член общины, а вождеская власть была не всегда), либо они возникли одновременно (что менее вероятно). И уж совсем невероятно, чтобы шаманская заговорная практика могла происходить из вождеского ритуала,— далеко не каждый вождь обладал качествами шамана, и не всегда в истории человечества существовала вождеско–царская власть.