Взаимное приспособление, которое организует человеческие перемещения, может, таким образом, делать уязвимыми тех, кто считает его само собой разумеющимся. Я хотел бы привести длинную иллюстрацию из художественного произведения Уильяма Сэнсома. Дело происходит в лондонском питейном заведении. К герою-рассказчику, играющему в клубе на пианино, внезапно обратились:
Голос надо мной сказал: «Паря, ты не собираешься еще поиграть?»
Это был молодой человек, которого я никогда прежде не видел, он был слишком юн, чтобы находиться в баре. Его голова висела как бледная костяная шишка на излишне тонкой для нее шее. Он носил одежду, которая была ему велика, и прическу как у ежа. Он поднимал плечи вверх, чтобы они казались больше. Его глаза были тусклы, как чешуйки дохлой рыбы. Он тонко скрипел зубами, как будто его тошнило.
«Через минуту», — сказал я ему. Его тон был откровенно наглым, что говорило о молодости парня. «Но не слишком долго, парень», — сказал он, все еще уставившись на меня своими мертвыми рыбьими глазами.
Позади него я заметил кого-то вроде его близнеца, но это был просто другой юнец в одежде такого же покроя. А потом я увидел еще шестерых или семерых, стоящих у стойки бара или развалившихся, вытянув ноги из-под столиков. Я поймал взгляд Белл (хозяйки), и она безнадежно пожала плечами, как будто это неожиданное явление не в ее власти.
«Эй, — сказал я Мари, игнорируя молодого человека, который все еще стоял там, глядя на меня, — сегодня вечером у нас есть компания».
«У вас есть, — сказал парень грустно. — У вас определенно есть», — и он отошел подчеркнуто неторопливой походкой на негнущихся ногах к бару. Там он что-то сказал другим, и они посмотрели в мою сторону и покачали головами, снова печально, как будто мои дела действительно были очень плохи.
С минуту мы рассматривали их. Каждый взгляд и жест были нарочито агрессивны. Они вытянули ноги так, что Эндрю, неся поднос с выпивкой, должен был обходить кругом, чтобы не споткнуться, а они молча смотрели, как он это делал. Один перегнулся и взял блюдо чипсов с чьего-то стола — без улыбки, подчеркнуто без извинений. Другой у стойки бара начал щелчками посылать косточки оливок в бутылки. Белл велела ему перестать. Он извинился с преувеличенным поклоном и тут же щелчком послал еще одну косточку.
«Ради бога, сыграй что-нибудь», — сказала Белл.
Я встал. Было ошибкой говорить о них так открыто. Они знали, что их обсуждали, и теперь, когда я шел к пианино, они видели, что их приказам повиновались. Почти чувствовалось, как они лезут вон из кожи. Поэтому я начал играть мягкие ноты «Юморески», надеясь немножко вернуть их назад.
Конечно, это не сработало. Общее свойство всех этих молодых людей — настороженность. Они сидели и рассматривали все с тупой неприязнью, что придавало им знаменитый «измученный» вид. Когда мое бренчание установилось, один из них неторопливо подошел, руки в карманах, подбородок опущен, и встал надо мной. Он просто произнес как приказ название диска-хита. Помимо откровенной грубости, пианист больше всего ненавидит, когда его просят сыграть другую мелодию, в то время, когда он уже играет, поэтому я стиснул зубы и постарался «закрыть» свои уши. Он локтем столкнул мою правую руку с клавиш и просто сказал: «Чушь». И повторил свое требование громче[242].
Я полагаю, что некоторые виды поведения могут использоваться как серьезное приглашение к схватке и раскрытию карт. Особенно нужно упомянуть один тип усеченного поступка. Это использование стиля стойки или походки в качестве открытого приглашения к действию всех остальных присутствующих. Таким образом, существует «делинквентная походка», которая фактически передает убедительный вызов присутствующим взрослым, одновременно сообщая не только о том, что первый ход сделан, но и о том, что к нему не были готовы те, на кого он был и остается направлен[243]. Особый стиль передвижения тореадора на арене — Sandunga — это стилизация такого выражения вызова.
Так как в эти игры включены коммуникация или экспрессия, а не содержательные поступки, мало что мешает символу все более расплываться по продолжительности и видимости до тех пор, пока он практически не исчезнет. Вследствие этого два игрока могут обмениваться ходами, а победитель устанавливается с помощью почти неразличимой активности, как это следует, разумеется, из анализа коммуникации Дж. Г. Мида.
243
Иногда она называется «походкой сводника». Об этом и других ходах, используемых правонарушителями, см. полезное исследование