- Мы к вам за помощью, - нерешительно произнесла Акулина. Сара сидела в глубоком кресле и безучастно взирала на происходящее.
- В чём моя помощь?
- Вот, забрали в тюрьму нашего хозяина, господина Маковского. Что с ним будет и что делать? Подскажите, посоветуйте.
- Господина Маковского забрали по ложному доносу, - гадалка разложила карты на столе, переложила их в разных прядках. – Он не виноват в обвинениях. Суда не было. Всё будет хорошо. Он ещё какое-то время будет вне дома, но дальняя дорога ему не грозит. Карты не врут. Им нечего врать. Они говорят только правду, скоро он будет дома. Всё будет хорошо. Мальчик жив, но далёкая дорога и казённый дом ожидает его. Всё, что могу сказать, - сложила карты, закрыв их в перламутровую шкатулку. Гадалка внимательно читала одесские газеты и была в курсе дела Маковского.
- Спасибо, - Сара поклонилась в сторону гадалки, - сколько мы вам должны.
- У меня нет таксы. Кто как.
- Сара вынула их ридикюля три рубля и протянула их гадалке.
Гадалка сложила купюру пополам, приложила её к сердцу и спрятала в карман платья.
По старинной скрипучей деревянной лестнице на второй этаж в заведение мадам Двежо поднималась шумная компания во главе с Фёдором. Слегка подвыпившая компашка, может быть и не очень слегка, шумно переговариваясь и пританцовывая на скрипучих ступеньках, не столько стройно, сколько громко пела модную, появившуюся в Одессе, песенку:
На площадке второго этажа в полумягком кресле восседал швейцар. Длинный форменный френч-пальто с широкими галунами на рукавах и на воротнике обтягивал мощную фигуру отставного солдата - героя Турецкой войны. На груди красовался «Георгий». Седую окладистую бороду, огромные белые усы и буйную шевелюру венчала форменная фуражка с надписью под золото: «МАДАМ ДВЕЖО».
Мадам держала швейцара не столько для охраны заведения, сколько для «антуражу», как она говорила и в порядке сострадания к одинокому израненному солдату. Она давала ему приют и еду. Денег на всё остальное ему хватало из того военного довольствия, которое он получал от военного коменданта города за верную службу Царю и Отечеству и за ранения в войне с Турцией.
Швейцар выполнял ещё одну щекотливую функцию. Когда на лестнице появлялись полицейские в форме, наведывающиеся довольно часто в заведение мадам для проверки «деятельности» в интересах соблюдения закона Российской империи в отношении «работы» сомнительных заведений, швейцар вставал со своего кресла, сдвигал его в сторону. При этом в будуаре мадам мелодично звонил звоночек и в одно мгновение хозяйка разгоняли всех «девушек» по своим комнатам, а посетителей собирала в зале. Проверяющие с «удовольствием» наблюдали идиллию – частично одетые и почти полностью раздетые, кто как успевал, мужчины разных возрастов, сидели за столами и играли в домино, попивали пиво из больших кружек в ожидании своей одежды после «утюжки и пришивания пуговиц».
Полицейские чины с превеликим удовольствием выпивали преподнесенный мадам бокал изысканного ликёра, закусывали ломтиком лимона и благополучно удалялись преисполненные чувством гордости за выполненную государственную работу до следующего «запланированной или случайной проверки добросовестности выполнения требований закона о нравственности».
Окружённый тремя дружками, Фёдор поднимался на второй этаж к мадам.
- Когда же эта «две жопы» сделает новую лестницу? – скрип ступенек его раздражал.
- А что? – парировал один из дружков. – А меня возбуждает этот скрип.
Швейцар встал со своего кресла, загораживая шумной ватаге дорогу в коридор.
- Есть новый товар? Герой! – спросил Фёдор.
- Господа…, - пытался что-то возразить в ответ солдат.
Фёдор ловко подсунул под «Георгия» денежную бумажку.
- Прибыли две новеньких. Как персики, - причмокнув ответил швейцар. Компания продефилировала знакомой дорогой в комнаты к мадам.
- Мадам, принимай гостей. Гуляем на все! Новый товар нам, - многозначительно выдал Фёдор, бросив на стол несколько крупных купюр. Мадам вопросительно посмотрела на гонорар. С удивлением её брови поползли вверх.
- Прошу в будуары, - жестом приглашая в номера.
- Нам в один. Мы – на спор, кто дольше потянет девочку. Я им не доверяю, будут валять небылицы. Хочу сам считать.
- Прошу, - со значением повторила мадам.
- Давай, братва, в бордель. Что будуар, что бордель - один чёрт.
- Стёпа, смотайся на Большую Арнаутскую к Кагану и привези два баллона и четыре сифона сельтерской. За товар и извозчика заплачено.
Мадам Двежо часто давала Стёпке мелкие поручения. Привести, отнести, купить.
- Болт, мадам. Будя сделано в миг.
- Захвати три пустых сифона и передай мсье Кагану привет.
Через два часа заказ был выполнен. Степан сделал всё аккуратно. Тяжёлые баллоны с газированной водой затащил на второй этаж, поставил сифоны в буфетной, получил заработанные деньги. Поблагодарил мадам и собирался уходить, но мадам пригласила его к столу пообедать. Предложила рюмку, но Степан отказался. Водку он пил очень редко, больше - пиво.
- Не пью горькую. Нет у меня от неё удовольствия.
От еды не отказался и с большим аппетитом уминал всё, что мадам ему подставляла, любуясь, как уминал за обе щеки здоровый молодой мужик.
- А вот, намедни, Фёдька-дура прогулял у меня с дружками ба-а-альшие деньги. Не уж-то грабанули банк? – с улыбкой ехидно вымолвила мадам, любуясь здоровым апатитом Степана. Тот никак не отреагировал на слова мадам, продолжая трапезу.
- Степан, пригуби пивка, - обратились Анжей и Коваль к, проходившему возле них на углу Новорыбной и Преображенской, Степану. Они с утра сидели в людном месте на ящиках из под овощей, попивая пивко и ожидая нужных людей. Одним из них мог быть и Степан.
- Как житуха, что нового в нашем благословенном мире? – с вопросом обратились они к Степану.
- Какой он благословенный, если заработать так трудно. Кому как. Вот Федька-валет, сказывала мадам Двежо, вчерась гулял с братвой на большие деньги. А где заработал, где их достают такие морды? Подскажите. Я никак не заработаю. А деньги нужны позарез. Хлеба купить и цветы.
Да, задача. Задумались сыщики. Выяснить бы про Федьку.
- С чего начнём? – спросил Анжей у Коваля.
- Думаю, начнём с Ланжероновской. Там многое поговаривают. Как думаешь?
- Попробуем.
- Паяем, починяем. Кастрюли, чайники, тазы. Паяем, починяем! – Призывали вновь обращенные паяльщики, Анжей и Коваль. Расположились со своими ящиками по среди двора на Ланжероновской, 26. Вынули инструменты, паяльную лампу, пару старых кастрюль и призывно приглашали хозяек, предлагая не хитрый сервис.
- Мадамочка, чиним, паяем, починяем кастрюли, чайники. Приносите, не дорого берём.
- Я не мадамочка, я прислуга у господина Маковского и старых кастрюлев у моих хозяев не водится.
- Так это ты того самого хозяина, который арестован за страшное дело?
- А то одни наговоры, не виноватый он совсем.
- Скажи, любезная, у вас и обыск был?
- Был. Перерыли много чего. Два дня потим убырала.
- Нашли чего?
- Ничого не найшлы. Забралы только письмо.
- Какое письмо, от кого?
- Та то и не пысьмо, а так, одна бамажка, шо принэслы с чемойданом, - с огромным сожалением говорила Куля.
- Кому ещё показывали ту бумажку?
- Никому… Смотрел её один, хотел помочь, да отказався. Говорыв, шо она не годыться.