Улыбнувшись, она подняла руку и притворно сдула дымок, исходящий из дула вымышленного пистолета.
— Бам.
— Он собирался вывести нас отсюда, — проговорил всё ещё ошеломлённый Ривер.
— Да пофиг. — Харвестер пожала плечами. — Он был засранцем.
Да, был. Но засранцем, в котором они нуждались.
— Он был нашим союзником! — крикнул Ривер.
— Союзником? — Харвестер рассмеялась хриплым, сухим звуком. — Знаешь, скольких хороших парней я убила с момента падения? Тысячи. Людей, демонов, ангелов. — Закрыв глаза, она глубоко вдохнула, словно втягивала в себя запах физической боли своих жертв. — И мне это чертовски нравилось. — Харвестер вздрогнула и открыла глаза.
«Чтобы выжить в Шеуле и заработать место Наблюдателя, ей пришлось делать то, что ужесточило сердце и очернило душу».
Это сказал Рафаэль. Ривер не был уверен, что ожидал от Харвестер восстановления былых качеств, но и не этого.
Он надеялся, что Виррин где-то внутри падшего ангела, и теперь, когда к нему вернулось несколько воспоминаний, Ривер не мог сопоставить эту Харвестер с тем ангелом, которым она была в мире людей, которая исцеляла детей и животных.
Кто приходил к нему после того, как он покалечился в битве с демонами.
Кто целовал его.
— Проклятье, Харвестер, — выдохнул он. — Что бы ни было у тебя в голове, это из-за моей крови. Или моего сияния. Оно повлияло на злую сторону тебя, но ты можешь бороться.
Она провела рукой по волосам, ещё больше открывая чёрные блестящие рога.
— Легче не сопротивляться.
— А с каких это пор делать что-то правильное легко? — Ривер медленно приближался к ней, осторожно, чтобы она не почувствовала себя в ловушке. — Было нелегко отдать свои крылья, правда? Было нелегко делать что-то, чтобы доказать Сатане свою преданность, но ты это сделала.
Её сотрясла дрожь, такая быстрая, что если бы Ривер моргнул, то её не заметил. А затем всё исчезло, и снова в угольно-чёрных глазах горела злоба.
— Это было трудно… но только поначалу. — Харвестер облизнула губы и блаженно застонала. — Знаешь как быстро учишься любить физические страдания других людей?
Ривер сделал ещё шаг к ней.
— Послушай, ты — ангел. Твоя мать — ангел, и твой отец, который ублюдок, в момент твоего зачатия был ангелом. Неважно, как сильно тебя изменил Шеул, в тебе больше добра, чем зла. Борись, Харвестер.
Она моргнула, а когда открыла глаза, они были покрасневшими… но теперь можно было распознать белки.
— Ты мне кое-кого напоминаешь.
«Да. Я напоминаю тебе меня. Энриета».
— Забери свои силы, — сказала она хрипло и Ривер замер с подозрением. — Ты можешь разорвать сияние. — Она вытянула руки по швам. — Оно заставляет меня… причинить тебе боль.
Она была права: если кормление от него иссушило её контроль и способность маскировки ангела, единственный способ ослабить признаки ангела — иссушить его силы.
Но что если она лгала и он не сиял ангельской аурой? Что если она хотела, чтобы он иссушил себя, стал слабым и уязвимым?
— Давай, — промурлыкала она. — Израсходуй себя.
Мог ли он ей доверять? И должно ли это было прозвучать так грязно?
Выражение лица Харвестер напряглось, как и всё тело, а вены под кожей начали пульсировать.
— Неужели ты думаешь, что я убью тебя, как только ты истощишь свои резервы силы?
— Такая мысль и оккупировала мой разум.
— Я не буду этого делать. — Она проговорила это сквозь зубы, как будто разум пытался держать её рот на замке. — Моё слово — вот всё, что у меня есть. Я его не нарушаю. Я держу обеты.
«Я держу обеты». Ещё одна вспышка воспоминания. Он увидел Виррин на коленях, рыдающую, умоляющую его. «Я держу обеты. Пожалуйста, Энриент, ты должен понять».
Понять что? Какие обеты? О чём всё это было? Он ей тогда поверил? Мог ли поверить сейчас?
Харвестер начала задыхаться.
— Как только ты это сделаешь, я должна вернуться в нормальный вид. Но поторопись. Я не могу долго сдерживаться.
Дерьмо. Даже если бы Ривер смог успокоить Харвестер или вырубить её, он бы не смог бродить по Шеулу как какой-то сорт божественного бекона. Он был бы мёртв, или хуже, стал бы пленником.
— Оставайся позади. — Он указал на дальнюю сторону пещеры, рядом с телом Колдера. — Нам туда.
С недовольным рычанием Харвестер двинулась с ним к выходу, и Риверу не понравилось, как она на него смотрела — как на сочный стейк. И не тот, который стоит посмаковать.
Неохотно, Ривер подготовил себя к тому, что это может оказаться самый глупый его поступок. И это о чём-то говорило, потому что он уже делал некоторые промашки.