— Нет.
— Ладно, пошли.
Они шли в тишине, а дымчатые падальщики как вонючие призраки следовали за ними.
— Харвестер, — произнёс Ривер уже более спокойно, — зачем ты пала?
— Мне нужно было присматривать за Всадниками.
Золотистая грива Ривера высохла и теперь идеальными, блестящими волнами обрамляла щёки и спадала к подбородку, когда он медленно кивнул.
— Я знаю. Но почему Всадники настолько для тебя важны?
Харвестер обдумывала свой ответ, но всё казалось неубедительным. Потому что я любила их отца. Потому что дала обещание. Потому что была идиоткой. В конце концов она остановилась на:
— Ты не поймёшь.
Ривер разразился чередой ругательств.
— Терпеть не могу, когда люди так говорят. Ты понятия не имеешь, что я пойму, а что нет. Не принимай за меня решения. Так может попытаешься объяснить?
От его тона Харвестер оказалась на грани, и не важно сколько раз она повторяла, что нужно подавить влияние своей злой сущности, сделать над собой усилие и поговорить, а не начинать сразу спорить, но всё же раздражённо выплюнула:
— И с чего бы я должна это делать?
Ривер стиснул челюсть.
— Может, потому что я рисковал своими крыльями, чтобы тебя спасти.
— Я тебе об этом не просила, — напомнила Харвестер ему уже раз в миллионный. — И если ты собираешься меня попрекать этим до конца жизни, то почему бы нам сейчас не разделиться и пойти каждый своим путём. Я сама о себе позабочусь.
Ривер закрыл глаза и вздохнул глубоко и громко — так, чтобы Харвестер услышала.
— Раз, хотя бы раз ты можешь со мной не бороться?
Харвестер задолжала ему и это понимала, но быть кому-то обязанной, особенно Риверу, считалось для неё неприемлемым.
После многих и многих уроков Харвестер усвоила, что быть кому-то должным значит дать кому-то серьёзное оружие.
И хотя Ривер её ничем не шантажировал, он знал о её слабостях больше, чем кто-либо живой.
И всё же Харвестер была благодарна, и Ривер заслуживал гораздо больше объяснения её решения стать падшим ангелом.
— Я поклялась Энриету, что позабочусь о его детях.
Ривер запнулся.
— Он знал, что ты ради его детей планируешь стать падшей, и всё же позволил это сделать?
— Никто мне не указ.
Харвестер метнула заряд силы в дымчатого падальщика, который подобрался настолько, что протянул к ней две связующие петли. Тварь взвизгнула и отскочила к своей стае.
— Но он знал?
— Не совсем, — ответила она и вздохнула. — Моя клятва была больше себе. В день зачатия его детей я поклялась, что буду за ними присматривать. Он даже не знал о беременности Лилит.
Ривер с трудом сглотнул, а когда заговорил, голос оказался хриплым. Он поверить не мог, что когда-то Харвестер была в лиге добра.
— Почему? Зачем ты принесла такую клятву?
Харвестер подумывала о том, чтобы соврать или вообще не ответить, но прекрасно знала Ривера и понимала, что он просто так не отстанет. К тому же, он спас ей жизнь. Она ему обязана.
— Потому что… — теперь Харвестер тяжело сглотнула и отвела глаза, — я была в него влюблена.
Она бросила на Ривера взгляд, но выражение его лица оставалось нечитаемым. Может, ему было тяжело представить, что она могла к кому-то испытывать такие чувства.
— Так ты помнишь его?
— Я помню события, — ответила Харвестер, может, немного хрипло, но, чёрт возьми, было больно от того, что Ривер настолько поставлен в тупик тем, что она кого-то любила. — Но я не помню как он выглядел. Никто не помнит.
Ривер долго молчал, а затем произнёс:
— А он… а вы двое были…
— Нет. — Было так унизительно отвечать на этот вопрос. — Я сохла по нему десятки лет, но для него я была лишь другом. А затем, однажды он меня поцеловал.
Это был лучший день в её жизни.
Она и Энриет были практически лучшими друзьями. Они оттачивали вместе боевые навыки, разыгрывали людей и ангелов, и купались голышом в кристально-чистых водоёмах.
Энриет никогда не смотрел на неё с похотью, а вот Харвестер не могла смотреть на его шикарное тело и не пускать слюну.
— Я была девственницей, — хрипло ответила Харвестер. — Берегла себя для него, но когда он вытащил голову из задницы и поцеловал меня, я запаниковала, как ягнёнок в шторм, и убежала. А он отправился прямо в постель Лилит.
Что ж, в постель из травы. Он трахнулся с демоном на берегу одного из водоёмов, в котором они с Харвестер купались, и на которой она набрела.
У Харвестер внутри всё переворачивалось от воспоминания об этом, которое по-прежнему было очень свежим и болезненным.