— Не говори так, — прохрипела она. — Ты его не знал. Он доверял мне, а я его доверие предала.
— Ты пошла на это, чтобы его защитить.
Харвестер горько усмехнулась.
— А может я пошла на это, чтобы иметь над ним власть, как он сказал. И может он был прав, когда сказал, что я наказываю за то, что он переспал с этой демонской сукой, а не со мной. В конце концов, я ведь дочь Сатаны.
— Так могла поступить Харвестер, но не Виррин.
Харвестер усмехнулась.
— Ты не знал Виррин. Как ты можешь так рассуждать?
— Потому что Виррин пожертвовала собой ради Энриета и детей. Она бы не поступила так, если бы была из тех, кто может предать ради власти или из-за мести.
— Плевать. — Внезапно ощутив вес последних четырёх дней без отдыха, она потёрла глаза и снова уставилась на дорогу. — Мы можем оставить эту тему?
Ривер пристроился рядом с Харвестер.
— Мы не можем оставить эту тему. Я хочу знать, что он тебе сделал.
— Ты как вцепившаяся в кость адская гончая. — Ривер не ответил, да Харвестер и не ожидала. — Ладно. Действительно хочешь знать? Этот ублюдок Энриет, уничтожив меня, исчез на несколько месяцев. А когда снова вернулся, то был самим собой. — Харвестер поморщилась. — Это должно было насторожить.
— И в чём дело?
— Он притворился… что хочет меня. Я всё ещё его любила, поэтому сдалась. — Она закрыла глаза и устало побрела по брусчатой дороге.
Боже, какой она оказалась глупышкой. Энриет нашёл Виррин в её покоях. Между ними не произошло никаких разговоров. Энриет просто появился, как будто комната принадлежала ему, и целовал Виррин, пока она не расцвела как ночная роза.
Она была так счастлива, так наполнена любовью, что даже и не рассматривала другую возможность, кроме как той, что Энриет наконец всё осознал и понял, что они должны быть вместе.
Чёрт возьми, какой же тупой и слепой идиоткой она была.
— Я отдала ему свою девственность. А он… — Жар прилил к щекам. Харвестер открыла глаза в надежде избавиться от воспоминания о том, как Энриет пришёл в её комнату, чтобы её соблазнить. А по правде говоря, неужели бы что-то изменилось? Виррин хотела этого, и как глупышка была слаба настолько, чтобы принять то, что Энриет готов был ей дать. — Всё, закрываем тему.
Ривер её проигнорировал. Он был изумлён.
— Он воспользовался тобой и бросил?
— Я трахал менее отвратительных демонов, чем ты.
Харвестер охватила такая свежая и острая боль, как в тот день, когда Энриет произнёс эти слова.
— Вот ублюдок, — прорычал Ривер, не оставив Харвестер другого ответа, кроме как да. — После всего, что он сделал, почему ты пала? Почему пожертвовала всем, ради такого придурка?
— Я же сказала, — тихо произнесла Харвестер, — ты его не знал. Он не всегда был таким. — Они почти подошли к границе деревни. Лес сможет предоставить им укрытие и пути к отступлению.
— И я дала слово. Я любила его несмотря ни на что. Он так много раз приходил меня спасать, когда приходилось сражаться с демонами. И он всегда приносил мне редкие ирисы, чтобы поднять настроение. А однажды, когда я нашла его оплакивающим ребёнка, которого он не успел спасти от демона, он сказал, что каждый ребёнок, которого он не убережёт, возьмет частичку его души. Мне кажется, что в этот день я в него и влюбилась.
Харвестер судорожно вздохнула.
— Он любил детей… и я должна была рассказать ему о том, что скоро у него появятся свои. Может, тогда ему удалось бы спасти их до того, как на них пало проклятье.
Виррин ждала, когда они повзрослеют и сами смогут себя защищать, но к этому времени Энриет забыл о своей вендетте, а ещё, казалось, он потерял большую часть своих сил.
Харвестер продолжала скрывать правду из-за страха, что Энриет снова сойдёт с ума, и на этот раз умрёт. Она не должна была позволять страху собой управлять. Сколько людей заплатило ужасную цену за свои действия?
Харвестер всмотрелась в лицо Ривера в поисках осуждения, но выражение его лица было пустым. Пугающе пустым.
— Так что я держала свою клятву приглядывать за его детьми и добровольно стала шпионом. После того, как я внедрилась в Шеул, я больше его не видела. Я даже не помню как он выглядит.
Слёзы, которые она с таким упорством пыталась сдержать, жгли глаза.
— Ривер? Как я могу помнить каждое слово, что он сказал, каждое тёплое прикосновение его пальцев, и не помнить, как он выглядит?
Глава 15