Вскочив с подушек, я направилась в каюту родителей, но остановилась перед дверью. Папа говорил по телефону и явно был чем-то недоволен.
– И когда вы собирались рассказать мне об этом? – Его голос задрожал от гнева. – Нет, не годится. Эти выплаты…
Яхту качнуло – видимо, подводное течение тут было бурным. Я пошатнулась, и в этот момент дверь в каюту распахнулась. Папа увидел меня, и лицо у него окаменело.
– Я вам перезвоню, – отрывисто бросил он и отключился, не дожидаясь ответа. Затем повернулся ко мне, пряча телефон в карман. – M’hija, что случилось?
– Я… м-м-м… просто искала отчет Рэйфа о вечеринке. Мы с мамой собирались обсудить оставшиеся вопросы, распланировать день. Прости, не хотела тебя отвлекать, – пробормотала я.
Неприятные телефонные разговоры были папе не в новинку, но на этот раз в его голосе мне послышалось что-то странное – словно сквозь гнев прорывались нотки отчаяния. Или мне только показалось?
– Посмотри тут.
Папа подвинулся, чтобы я могла добраться до маминого прикроватного столика. А когда я проходила мимо, папа вдруг погладил меня по голове, как в детстве, когда он укладывал меня спать. Я замерла.
– Что-то… что-то не так, папочка?
– Конечно нет, – не раздумывая откликнулся он. – Тебе не о чем волноваться. Бери отчет и ступай к маме. Это будет самая лучшая вечеринка в честь Дня независимости во все времена.
– Ладно… – ответила я, как будто и правда все в порядке.
«Тебе просто померещилось», – мысленно твердила я себе.
Но почему-то в это верилось с трудом.
Глава четвертая
Арчи
Никогда не считал себя сложным человеком. Что видишь, то и есть – старшеклассник из маленького американского городка. Футбол, семейные ужины, молочные коктейли с друзьями в кафе Поупа после школы. Ну, вы поняли.
Лето у меня тоже всегда проходило одинаково: целыми днями плескались с Бетти в реке Свитуотер, а по вечерам ходили с Джагхедом в «Твайлайт» смотреть кино. Подолгу бросал фрисби Вегасу. По выходным папа жарил на гриле бургеры, и почти каждый раз какой-нибудь бургер падал на землю – на радость Вегасу и к нашему с мамой негодованию (обычно к этому моменту мы уже помирали от голода).
Но все меняется, наверное. Даже в таком маленьком городке, как Ривердейл, где, кажется, не меняется ничего. Уж я-то знаю. Мама бросила нас два года назад – и не вернулась.
Было тяжело. А этим летом все еще больше осложнилось. Бетти уехала на стажировку в Лос-Анджелес, что, конечно, классно для нее. Но я по ней ужасно скучаю. А с Джагом… мы уже не так часто тусим вместе. Это я виноват, наверное. Потому что… ну, потому что произошло кое-что, чего я никак не ожидал. Из тех случаев, которые все меняют.
Когда я был маленьким, мне нравилось спрашивать себя: «А что, если?» Это у меня была такая игра. «А что, если я еще не буду спать, когда мама заглянет ко мне?» (Она прочитает мне еще одну сказку перед сном.) «А что, если мы с Вегасом примем участие в собачьей выставке?» (Вообще-то это Бетти придумала. Но Вегаса стошнило на судью, и приз мы так и не выиграли.) «А что, если я запишусь в нашу местную команду по бейсболу, хоть мне и страшновато?» (Малыша Арчи сделали шорт-стопом!)
Но чем старше ты становишься, тем выше ставки в игре «А что, если?». А что было бы, если бы я уехал с мамой, когда она бросила папу, а не остался здесь? Я бы узнал, каково это, – жить в большом городе за пределами Ривердейла.
Но, с другой стороны, что, если бы этим летом меня не было рядом с папой и никто не помог бы ему? Он, конечно, делал вид, что оказывает мне услугу, – дал работу, разрешил лить бетон, и все такое. Но я-то знаю, что все не совсем так. Вижу, как он ночами за столом в гостиной корпит с калькулятором над стопкой счетов. Слышу, как он пререкается по телефону с поставщиками и пытается выторговать сделку повыгодней с клиентами. Сейчас и так непростое время для строительства. А если я рядом, папе не нужно наскребать деньги на еще одну зарплату для лишней пары рук.
Но есть и мелочи, приводящие потом к серьезным последствиям, которых никто не ожидал. Что, если бы папа не устроил уборку в гараже в ту первую неделю лета? Что бы тогда со мной было?
Я тогда решил, что он с ума сошел. Стояла безумная жара, такая, которая потом входит в книгу рекордов; такая, что ни о чем другом говорить невозможно. Но папе было все равно, если уж он настроился, его не собьешь.
Вот почему душным июньским вечером мы торчали в гараже. Жарко было, как в духовке. Спертый воздух пропитался запахом пыли и бензина. Руки, шея и спина горели и ныли после десятичасовой рабочей смены.