Гарден как будто свободно вздохнул, когда его отпустили, и, пробормотав что-то утвердительное, направился к двери.
— Да кстати, — окликнул его Вэнс. — Есть еще один маленький пунктик, о котором я хотел вас спросить.
Гарден остановился и вежливо ждал.
— Почему, — спросил Вэнс, пуская дым к потолку, — вы не поместили ставку Свифта на Хладнокровие?
Гарден вздрогнул, раскрыл рот и чуть не выронил трубку на пол.
— Ведь вы не поместили, не так ли? — продолжал Вэнс, глядя на Гардена полузакрытыми глазами. — Это весьма интересный момент, если иметь в виду, что ваш кузен не должен был прожить достаточно долго, чтобы пожать плоды, если бы Хладнокровие выиграло. А при данных обстоятельствах, если бы вы поместили ее, на вас бы лежал долг в 10000 долларов, так как Свифта уже нет, чтобы по этому долгу расплачиваться.
— Боже мой, перестаньте, Вэнс! — воскликнул Гарден. — Откуда это вы узнали, что я не поместил ставку Вуда?
Вэнс поглядел на него испытующими глазами.
— Никакой букмекер не принял бы ставку такого размера за пять минут до срока. Он бы не мог пойти на такой риск. Он должен был бы передать его другим. Ему могло понадобиться даже снестись с иногородними — Чикаго или Дейтройтом. Ему понадобилось бы время. Ставка в 10000 долларов обыкновенно помещается по крайней мере за час до начала скачек. Я достаточно нюхался с букмекерами и любителями скачек, чтобы это знать.
— Но Ханникс…
— Не превращайте ради меня этого Ханникса в финансиста с Уолл Стрит! Я знаю этих джентльменов с мелком и губкой не хуже, чем вы. И еще одно — я сидел около вашего стола, когда вы делали вид, что передаете поручение Свифта. Вы очень умно протянули шнур через рычаг телефона, когда снимали трубку. Вы говорили в отключенный телефон.
Гарден выпрямился и пожал плечами.
— Ладно, Вэнс, — сказал он, — я не поместил этой ставки. Но если вы думаете хотя бы на минуту, что у меня было подозрение, что Вуди могут застрелить сегодня днем, — вы ошибаетесь.
— Дорогой мой, — Вэнс вздохнул. — я не думаю. Высшие слои ума сейчас не работают. Я только собираю известные данные. 10000 долларов — крупная сумма. Она меняет наш итог, не так ли? Но вы мне еще не сказали, почему вы не поместили эту ставку. Вы могли ее поместить. У вас было достаточно указаний на то, что Свифт хочет поставить крупную сумму на Хладнокровие, и вам нужно было только его известить, что такую ставку нужно помещать заранее.
Гарден гневно поднялся с места, но под его гневом чувствовалось большое волнение.
— Я не хотел, чтобы он терял эти деньги, — заявил он. — Я знал, как много это для него значит.
— Да, да, добрый самаритянин, очень трогательно, но предположим, что Хладнокровие бы выиграло, а ваш кузен остался бы в живых — как тогда быть с платежом?
— Я готов был принять на себя этой риск. Он был не так уж велик. Самое большее могли выдавать 1 доллар 80 центов на доллар. Я бы рисковал 18000 долларов. Но не было никаких шансов, что Хладнокровие выиграет. Я в этом был убежден. Я взял на себя этот риск ради Вуди. Это была слабость с моей стороны, если хотите. Если бы лошадь выиграла, я бы сам заплатил Вуди и он бы никогда не узнал, что эти деньги не от Ханникса.
Вэнс задумчиво поглядел на него.
— Благодарю за это трогательное признание, — сказал он. — Я думаю, пока это все.
Пока он говорил, в коридоре показались два человека с продолговатыми носилками. Хис двумя прыжками оказался у двери.
— Это пришли за телом, — сказал он через плечо.
Вэнс встал.
— Знаете, сержант, пускай они лучше выйдут через главный ход. Нет надобности возвращаться через квартиру, — и обратился к Гардену: — Будьте добры, покажите им дорогу.
Гарден мрачно кивнул и вышел на крышу. Через несколько мгновений оба носильщика следом за Гарденом вышли из садовой калитки со своею страшной ношей.
ГЛАВА 11
Второй револьвер
(14 апреля 6 ч. 25 м. дня)
Маркхэм поглядел на Вэнса с тревогой.
— Какой смысл в том, что Гарден не поместил эту ставку?
Вэнс вздохнул.
— Какой смысл во всем? Однако из таких курьезных фактов может в конце концов возникнуть правильная гипотеза.
— Я совершенно не понимаю, какое отпишете поведение Гардена имеет к этому делу, если только…
Вэнс перебил его:
— Нет. Странное положение! Но все, что вы до сих пор знали, может иметь какое-нибудь значение. Конечно, если мы сумеем разгадать этот смысл. Ключом может оказаться — волнение.
— Не говорите загадками, — буркнул Маркхэм. — Что у вас на уме?
— Дорогой Маркхэм, вы мне слишком льстите. Решительно ничего. Я ищу чего-нибудь вещественного, например, другой револьвер. Тот, который где-то выпалил, когда этот бедняга был уже мертв. Он должен быть здесь или вообще поблизости, — он повернулся к Хису:
— Сержант, не могли бы вы и Сниткин поискать его? Предполагаемый маршрут: сад на крыше, грядка, терраса, общая лестница, нижний коридор. Потом сама квартира. Предпосылка: любой из присутствующих мог иметь его. Проследите все известные перемещения каждого из находящихся внизу. Если он тут, то по всей вероятности он где-нибудь спрятан в ожидании возможности окончательно с ним разделаться. Не переворачивайте всего и не держите себя слишком официально. Мягкость и вежливость!
Хис усмехнулся.
— Я знаю, что вы хотите сказать, мистер Вэнс.
— Сержант, раньше чем вы приметесь за розыски, будьте добры, приведите Хаммля. Наверное, вы найдете его у бара внизу за шотландским виски.
Когда Хис ушел, Вэнс обернулся к Маркхэму.
— Может быть, от Хаммля мы дождемся хорошего совета, а может быть, и нет. Мне этот тип не особенно нравится. Пожалуй, будет самое лучшее с ним разделаться, по крайней мере временно. Место и так слишком переполнено.
Хаммль торжественно вошел в кабинет, его представили Маркхэму. Через окно в начинающихся сумерках я видел, как Хис и Сниткин ходили между грядками.
Вэнс сделал Хаммлю знак, чтобы тот сел в кресло, и смотрел на него некоторое время с печальным видом, как бы стараясь найти оправдание для его существования.
Разговор был короткий и, как выяснилось, довольно значительный. Значение было не в том, что говорил Хаммль, а в последствиях того любопытства, которое пробудили в нем вопросы Вэнса. Это любопытство позволило ему впоследствии снабдить Вэнса существенными сведениями.
— Я не хотел бы задерживать вас дольше, чем надо, мистер Хаммль, — начал Вэнс с явной неохотой, — но мне пришло в голову спросить вас — есть ли у вас какие-нибудь идеи, которые могли бы нам помочь разгадать убийство Свифта?
Хаммль откашлялся и как будто задумался всерьез над этим вопросом.
— Нет, у меня никаких нет, — признался он наконец. — Совершенно никаких. Но, разумеется, никогда нельзя поручиться — самый незначительный факт может получить серьезное значение, если о нем хорошенько подумать. Что касается меня самого, то я еще недостаточно обдумал различные подходы к этой теме.
— Конечно, — согласился Вэнс. — Но было достаточно времени для серьезных мыслей о положении. Но я думаю, что какая-нибудь черта отношений между различными людьми, собравшимися сегодня здесь, — я предполагаю, что вы хорошо знакомы с ними всеми — могла бы внушить вам какие-нибудь соображения.
— Все, что я могу рассказать, — ответил Хаммль, тщательно взвешивая свои слова, — это, что среди собравшихся было немало взаимно враждебных элементов, иначе сказать, получалась любопытная комбинация. О, ничего преступного, — он помахал рукой — я хотел бы, чтобы вы это поняли, но имелись те или иные комбинации, которые могли повести — к чему угодно.
— Например, к убийству?
Хаммль нахмурился.
— Знаете, убийство — очень серьезное дело. Однако, мистер Вэнс, поверьте моим словам, я говорю вполне серьезно — я не считаю никого из присутствующих совершенно исключенным, когда речь идет об убийстве. Нет, клянусь Богом!