Михаил ушел в поисках магазина. Птица осталась на перекрестке, вышагивая по земле и редко хлопая крыльями, что не позволяло ей подняться в воздух. Михаил не поленился выйти на проезжую магистраль и подняться по склону к жилым домам. Блуждая по тенистым улочкам дачного поселка, он никак не мог обнаружить местонахождение продовольственного магазина, в существовании которого не сомневался. По улице проскользнул автомобиль, выехал на перекресток и скрылся за поворотом. Михаил поспешил за ним. Машина подъехала к одному из домов и остановилась. Михаил ускорил шаг по направлению к садовому участку. Из поддержанного «Форда» вышла элегантная дама и направилась к ажурной металлической калитке. Навстречу ей вышла улыбающаяся хозяйка. Подруги обнялись, расцеловались и остановились поболтать, обмениваясь новостями. Михаил приблизился к дамам.
– Извините, не подскажите, где находится продовольственный магазин?– спросил он вежливо.
– Я не разговариваю по-русски,– без акцента произнесла на чистом русском языке приехавшая мадам.
– Приехали,– подумалось Михаилу.
– Can you speak English? – чуть не вылетела фраза, выученная Михаилом в школьные годы и повторенная не менее ста раз.
Однажды Михаил , направляясь из Германии в Голландию, произнес эту фразу в электропоезде. Немка, сидевшая напротив него, выслушав вопрос, прозвучавший на ломанном английском, ответила, что знает английский и подсказала, как добраться до Маастрика. Сейчас, стоя перед этой националистически настроенной против русских латышкой, Михаилу не хотелось повторять заученную фразу. Вопрос не в том, сумеет ли стоящая напротив дама понять что-нибудь, услышав не совсем чистую английскую речь. Вполне вероятно, что она, забыв русский язык, на котором прекрасно изъяснялась месяц назад, уже успела выучить английский язык. Не в этом суть. К счастью или к несчастью, она не пыталась даже поговорить с Михаилом. Взрослые женщины играли в детскую игру типа «сегодня я с тобой не играю» и ждали, когда приезжий ретируется. На груди дамы, вышедшей из машины, висел значок больших размеров, гласивший:Еs runaju latviesu valoda! Вторая собеседница, полностью солидарная с подругой, стояла рядом, не произнося ни звука и не видя в упор этого случайно заблудившегося «krievsa». Птицы одного оперения, вспомнил Михаил, летают в одной стае. Искать булку хлеба ему уже расхотелось. Следовало развернуться и идти назад к птице, чтобы сообщить ей, что поиски магазина закончились безрезультатно. Он повернулся на сто восемьдесят градусов и за спиной услышал довольное голубиное воркование. Ласковая беседа обеих подруг, как ни в чем бывало, вновь потекла размеренно и гладко. Вот что значит находиться среди своих. Гостям, суетящимся на открытой веранде второго этажа, тоже не было никакого дела до нежданного прохожего. Вряд ли бы они стали говорить с ним не на государственном языке. Им хватало своих проблем. Михаил успокаивал себя тем, что прибыл в Латвию не к ним, а к Катерине, что слабо согревало душу. Он не торопился уходить и, опустив, как бык, голову, продолжал стоять в ожидании неизвестно чего. Он размышлял, что хозяину дома, отмечающему знатное событие, и веселящейся на веранде компании явно не хватает его, Михаила. Он нужен и всей республике, процветание которой начнется только после устранения языкового барьера. Невозможно наращивать обороты кораблю, движущемуся к намеченной цели, если одна треть его пассажиров находится за бортом. Зычный голос одного из гостей позвал маэстро. На его призыв, по мнению Михаила, мог откликнуться только один единственный человек. Михаил ожидал увидеть самого Раймонда Паулса. Вместо него в кресло, увитое гирляндами из дубовых веток, сел высокий мужчина с шевелюрой художника. Его усадили, поправили дубовый венок, заботливо возложенный на голову, и стали дружно подбрасывать кресло вверх вместе с седоком. Оказывается, в Латвии маэстро был не один. Их, маэстро, много.
– Поднимая бокалы и выпивая вино за здравие в день рождения, – подумал Михаил. – меня тоже нередко называют гением. Я нормально воспринимаю ласковые обращения коллег в этот день, не выясняя насколько их слова соответствуют действительности. Вероятно, у этого местного маэстро, тоже юбилей или какое – либо другое, знатное событие.