Когда, выходящий из автомашины директор, закрывал дверцу, Михаил случайно оказался поблизости. Мастерские могли подождать. Для Михаила важнее показалась предстоящая беседа. Много лет назад директор рассказывал Михаилу, своему аспиранту, что ему больше нравится решать вопросы вне стен кабинетов в непринужденной обстановке во время ходьбы по улице, территории предприятия, в лифте министерства или в коридоре, а не в кабинете. Встреча во дворе благоприятствовала беседе. Следовало поспешить к Виктору Ивановичу.
– Добрый день,– поздоровался Михаил.
– Как дела?– Виктор Иванович задал свой излюбленный вопрос, которым встречал Михаила со времен аспирантуры, обозначающий приветствие и одновременно интерес к рассмотрению дел.
– Все в порядке,– последовал стандартный ответ.
Виктор Иванович обогнул Михаила, вышел вперед и направился к зданию института. За ним, отступая на два шажка, следовал Михаил. Сотрудники института привыкли к подобной процессии, когда, естественно, как-то получалось, что директор выступает в главенствующей роли на несколько шагов впереди спешит по делам, а проситель, не поспевая, влачится сзади и задает вопросы, на которые следуют ответы, в вполоборота, из-за плеча. Директору было с кого брать пример. Не отдавая отчет
своим действиям, он копировал руководителя страны, который, сойдя с трапа лайнера, шел по аэродрому к правительственной автомашине и на ходу, через плечо, небрежно отвечал на вопросы, следующих за ним по пятам журналистам, интересующихся результатами зарубежной поездки первого лица государства. Хмурый Виктор Иванович шел с суровым лицом, в то время как лицо руководителя страны, запечатленное в фотохронике дня, возглавляющее процессию на летном поле, было раскрепощено и позволяло, приостановившись и подбирая слова, задумчиво поразмышлять: как бы это лучше сказать по-русски? Создавалось впечатление, что правитель знал не только родной, но и какие – то другие иностранные языки. Варианты использования иностранных языков у директора, как и у руководителя страны, не стояли на повестке дня. Виктор Иванович, не останавливаясь, приближался к институту. Михаилу не терпелось перейти к скорбным делам.
– Вчера состоялось заседание партбюро, на котором рассматривался вопрос о создании Прибалтийского филиала, -говорил он на ходу. -Семен Михайлович не пришел на партбюро и поэтому интересующий меня вопрос практически не рассматривался. Когда он будет рассмотрен в следующий раз?
– Мне нужно знать мнение Семена Михайловича и иметь решение партбюро, а потом я буду думать,– устало ответил директор.– Кроме того, мне нужны подтверждающие документы, что местные власти не против создания филиала.
– Документы имеются. Я передавал их вам. Республиканские министерства и профилирующие два научно– исследовательские института не против создания филиала.
– Ну, не знаю, не знаю…
Директор подошел к институту и открыл торцевую дверь. Идущий следом Михаил взялся за ручку двери, но остановился, увидев в коридоре как бы случайно поспешавшего навстречу директору с широко распростертыми для объятий руками Семена Михайловича, которому далеко наперед были известны все директорские ходы.
Им есть о чем поговорить, подумал Михаил, и пошел в обход здания к парадному подъезду. По институту быстро распространился слух о вчерашнем заседании партбюро. Встречаемые на пути Михаила коллеги, предупредительно вежливо раскланивались. Кланяясь в ответ, он старался выглядеть невозмутимым и твердым, как стена. Сев за рабочий стол, Михаил бездумно просидел достаточное время, в течение которого Сема мог утрясти дела с директором. Пора было идти к нему в кабинет. Шеф, стоя, приветствовал дорогого гостя, всем своим видом выражая неподдельную радость.
– Я только что беседовал с Виктором Ивановичем,– сообщил он.– Виктор Иванович говорит, что вы достойно держите удар. Поздравляю. Вам делают плохо, а вы, как азиат, остаетесь непроницаемым, как будто это вас не касается.
Речь Семы не затронула Михаила, который остался глух к артистической тираде. Семен Михайлович сменил тему. В его словах послышались дружеские нотки, когда он приступил к оценке поведения директора.
– Кто бы говорил об азиатах,– заулыбался он,– Виктор Иванович не жил в Средней Азии, но его мышление, кроме как азиатским, порой не назовешь.