– А теперь, господа мои, я провожу вас. В Риге много пришлого народа, улицы в ночное время сделались беспокойны, – громко и внятно сказал я по-русски. – Подождите, покамест я не заряжу пистолеты.
Мне хотелось показать Натали, что я готов вступить ради нее в любое сражение. И наградой мне был пламенный взгляд.
Мы вышли на Малярную улицу и, молча ее пройдя, свернули на Большую Королевскую. Там лишь я позволил дамам заговорить.
– Где вы оставили ваши вещи? – спросил я.
– Луиза отыскала трактир, – Натали повернулась к француженке, ожидая от нее дальнейших объяснений.
– Я остановила носильщика и спросила у него, где можно снять комнату недорого, – по-французски ответила Луиза. – Он проводил нас к знакомцу своему.
– И вы не побоялись оставить там вещи?
– Вещей у нас немного. Все, что лишь возможно было, мы обратили в драгоценности и деньги, а также купили оружие, – тут француженка достала из-под широкого гаррика и показала мне пистолет. – Мы рассудили, что вещи можно приобрести и в Риге. Вы должны найти для нас более приличное помещение.
Если бы тогда я догадался спросить у нее, на каком языке разговаривала она с носильщиком! Если бы она мне ответила! Если бы я хоть удивился тому, что две женщины, доверившись какому-то незнакомому носильщику, спешат тайно поселиться в любом месте, куда бы он их ни отвел! Многих наших бед, не говоря уж о лишней суете, удалось бы избежать. Но мне тогда и в голову не пришло, что рижские носильщики не знают французского языка.
– Я отпрошусь на службе и схожу в Московский форштадт. Может статься, купцы посоветуют мне, у кого снять чистую комнату. Если вас будут искать, то первым делом пройдут по гостиницам. Точно ли никто не догадался, что вы уехали в Ригу? – спросил я.
– Боюсь, что догадаться нетрудно, – мрачно отвечала Луиза. – И тем важнее для нас хорошо спрятаться.
– А ты будешь нас каждый вечер навещать, – добавила Натали. – Когда же война кончится, мы найдем способ жить вместе. Я даже вот что придумала – я погибну на войне! Мы все так устроим, чтобы господин Филимонов получил извещение о смерти моей!
– О Господи… – прошептал я.
Нам только этой глупости недоставало. Но мысль о том, что я вновь буду встречаться с моей Натали, заглушила доводы рассудка, и я вместо того, чтобы образумить мою любимую, спросил, как они с Луизой отыскали мое жилище на Малярной улице.
– Нас твоя матушка надоумила. Ты же писал ей, где поселился, и так обрисовал свою голубую дверь с белыми вазонами и лентами, что спутать было невозможно.
Выходило, что Натали, уже выйдя замуж, бывала у матушки и расспрашивала обо мне. С одной стороны, это звучало утешительно, а с другой – матушка, узнав, что ко мне сбежала от супруга замужняя дама, в восторг не придет и может даже как-то подучить господина Филимонова, где ему искать беглянку. Открытая связь с замужней уже достаточно опасная вещь, а женитьба на разведенной – лучший способ для офицера погубить свою карьеру, и матушка сделала бы все возможное, чтобы нас разлучить.
Все смешалось в моей голове – прекрасные воспоминания и возникшие тревоги. А рядом шла Натали в тяжелом суконном гаррике почти до пят, скрывавшем ее тонкий и женственный стан.
К удивлению моему, Луиза нашла жилье в городских стенах, на маленькой Конюшенной улице, неподалеку от Карлова бастиона. Если вспомнить, как переполнена была Рига беженцами из Курляндии и армейскими чинами, то ей неслыханно повезло. Так я и сказал, но она даже не улыбнулась.
– Вряд ли я найду вам пристойное жилье в самом городе, скорее уж в Петербуржском форштадте… – начал было я и осекся, форштадты рижские находились под угрозой. При опасном приближении противника их решено было сжечь.
– Мне хотелось бы жить неподалеку от тебя, Сашенька, – тихо сказала Натали и неприметно пожала мне руку.
– Возьмите, – произнесла Луиза, протягивая мне замшевый мешочек, смахивавший на кисет для табака. – Обратите это в деньги и устройте нам приличное жилье. Пока не сделаете этого, не появляйтесь тут. Нужно соблюдать осторожность.
Это был приказ – и самый голос изобличал особу, которая родилась с желанием приказывать. Менее всего эта Луиза походила на приветливую и льстивую девицу из модной лавки.
Натали протянула ко мне руки, чтобы обнять, но спохватилась – хотя стемнело и улочка была сейчас пустынна, но горело несколько фонарей и кое-где выставленные на окна свечи. Странные мысли пришли бы в голову добродетельному бюргеру, увидь он, как обнимаются и целуются в уста двое молодых мужчин.