Так, еще 3 марта 1941 г. в дневнике штаба оперативного руководства Верховного командования вермахта (Oberkommando der Wehrmacht, ОКВ) была сделана запись о целях создания оккупационного режима на территории СССР. Среди прочего в документе отмечалось: «Социалистические идеи в нынешней России уже невозможно искоренить. Эти идеи могут послужить внутриполитической основой при создании новых государств и правительств. Еврейско-большевистская интеллигенция, представляющая собой угнетателя народа, должна быть удалена со сцены. Бывшая буржуазно-аристократическая интеллигенция, если она еще и есть, в первую очередь среди эмигрантов, также не должна допускаться к власти. Она не воспримется русским народом и, кроме того, она враждебна по отношению к немецкой нации…»[30]
21 мая 1941 г. председатель Объединения русских воинских союзов (ОРВС) генерал-майор Алексей Александрович фон Лампе подготовил обращение на имя главнокомандующего сухопутными войсками, генерал-фельдмаршала Вернера фон Браухича о предоставлении в распоряжение германского командования всех сил ОРВС. Ответа он не получил, что и понятно, ведь в тот момент нацисты де-юре продолжали оставаться союзниками большевиков. Их формальное согласие с предложениями фон Лампе, скорее всего, тут же стало бы известно советской разведке. Впрочем, после начала боевых действий Браухич все же ответил Лампе, сообщив тому, что участие эмигрантов в войне против СССР не предусматривается. Тем не менее 17 августа 1941 г. фон Лампе выпустил приказ по Объединению, разрешавший членам организации действовать в складывающейся обстановке самостоятельно, «поддерживая… с ним регулярную связь»[31].
Начальник отдела ОКХ «Иностранные армии Востока» (до 1942 г.) Э. Кинцель
Все это время продолжались переговоры с представителями вермахта, разведывательных служб и прочих нацистских структур о привлечении белоэмигрантов в немецкую армию. В конечном итоге они окончились положительно, поскольку в НСДАП, Министерстве оккупированных восточных территорий и в германском военном ведомстве нашлось немало прагматично мыслящих сотрудников, не отвергавших возможности активного привлечения эмигрантов. Так, в мае 1941 г. начальник отдела «Иностранные армии Востока» (Fremde Heere Ost), полковник Эберхард Кинцель пригласил русских офицеров-эмигрантов, чтобы обсудить вопрос об обеспечении вермахта переводчиками, и большая часть приглашенных ответила на предложение согласием[32].
Очень значительная работа по привлечению эмигрантов в немецкую армию в качестве переводчиков была проделана представителями Русского общевоинского союза (РОВС, германский отдел организации был с 1938 г. переименован в Объединение русских воинских союзов). Бывший член РОВС, генерал-майор Русской императорской и Белой армий Владимир Петрович Бресслер на послевоенном допросе показал: «С 1941-го до середины 1943 года „РОВС“ снабжал немецкую армию переводчиками. Часть „ровсовцев“ была мобилизована на фронт и принимала участие в боях против Красной армии… Из офицерского союза в качестве переводчиков в немецкую армию вступили: штабс-капитан Домбровский-Корсак, полковник Гаусман, капитан Шпакович, подпоручик Андреев, есаул Слепцов, подполковник Кромиади… На фронт ушло много членов „РОВСа“. Основной контингент брался из „Балтийского союза“, который по своей численности достигал 400 человек»[33].
Вербовку эмигрантов для работы в интересах вермахта, СД и абвера осуществляли также уже упоминавшееся Управление делами русских беженцев в Германии (Russische Vertrauensstelle in Deutschland) во главе с генералом Бискупским и аналогичное по задачам Управление делами русских эмигрантов во Франции (Vertrauensstelle der Russischen Emigranten in Frankreich) во главе с Юрием Сергеевичем Жеребковым[34]. Так, последний выпустил специальное «Оповещение», которое объявляло начало отбора добровольцев-эмигрантов на советско-германский фронт. При этом запрещалась любая антигерманская деятельность. С начала войны против СССР Жеребков и начальник французского отдела РОВС, генерал Николай Николаевич Головин зарегистрировали более полутора тысяч заявлений от офицеров, желавших безоговорочно участвовать в борьбе против большевизма[35]. В то же время Управление Бискупского, по оценкам немецкой исследовательницы Бетины Доденхофт, призвало для работы в качестве переводчиков вермахта примерно 1200 эмигрантов[36].
31
34
О деятельности этой организации см.: Полицейский отчет 1948 года («Русская колония в Париже»). Публикация
35
Первая партия эмигрантов состояла из 200 человек. См.