— Я просто хотел извиниться, — пробормотал я, не в силах сказать ничего другого. У меня словно язык отсох.
— Мне не нужны твои гребаные извинения, — тут же отрезал он, глядя на меня с отвращением. Господи, я так сильно ненавидел этот взгляд. — Я сам виноват, что позволил тебе это. Больше такого не повторится, — уверенно сказал он, присаживаясь обратно за стол.
Я тяжело вздохнул, понимая, что это конец разговора. Но как только я схватился за ручку двери, я услышал: — Это было глупо, да? С самого начала. Нужно было догадаться, что никакие гребаные километры не заставят тебя от него отказаться, — я вздохнул, ничего не отвечая и выходя за дверь.
Потому что не мог сказать, что уже отказался. Не мог сказать, что в глубине души я отказался от Омара ещё в тот день, когда Патрик сел к нам в машину. Не мог сказать, потому что был ебаным трусом. Потому что узнай он, что я наговорил ему тогда все это лишь из-за страха быть с ним — он бы тут же уехал. Пусть лучше ненавидит меня, находясь рядом.
Я прислонился головой к стене, когда услышал отборный шквал мата откуда-то издалека коридора. Не прошло и минуты, как я увидел Гусмана, который недовольно плелся к нашему номеру. Он был совершенно голый, а на его руке висели сломанные, пластиковые наручники.
— Что за нахуй? — хмурясь, спросил я, когда он, наконец, обратил на меня внимание.
— Эта сука…! — закричал он, но потом резко замолчал, глубоко вздыхая. Он еще раза три пытался продолжить, но по итогу махнул на меня рукой и ушел в номер, громко хлопнув дверью.
По крайней мере, теперь я знал, что чье-то утро прошло еще хуже.
~
Как только Гусман пришел в себя после неудачной ночи, мы собрались в Лабиринт Орта. Там нам нужно было найти тропинку, которая по итогу привела бы нас к статуе Эроса, богу любви. Забавно, потому что из нас всех только Гусман пошел туда, куда нужно. Патрик даже не пытался, потому что сидел в своем телефоне и печатал кому-то смс-ки, а я в это время метался по этому лабиринту, как угорелый. Как будто это и вправду решило бы все проблемы. Вот же бред.
Пока мы катались по городу, то решили, что будет неплохо остаться здесь хотя бы на неделю. Хотя, как мы решили? Патрик предложил, а Гусман с удовольствием его поддержал. Мне было все равно в каком городе или стране Патрик будет меня ненавидеть.
Но мне вдруг стало интересно, почему он так внезапно захотел задержаться здесь. В одном я был уверен — это было как-то связано с тем, что Патрик за сегодняшний день ни разу не выпустил телефона из своих рук. С сестрами он хоть и часто переписывался, но не настолько. Это был кто-то другой.
Мы как раз уже где-то час сидели в баре, который находился где-то в закоулках района Борн, и я понял, что пьян. Чёртовски пьян. Был бы я трезв, мне бы никогда такое в голову не пришло. Но вот он я, собираюсь сделать что-то, из-за чего Патрик меня только больше возненавидит.
Я даже специально заказал обычную воду без газов, чтобы быть уверенным в том, что не испорчу его дорогущие брюки. Они слишком хорошо на нем смотрелись. Патрик все так же сидел в телефоне и изредка отвечал что-то Гусману, когда я пододвинул стакан с водой на самый край и, якобы случайно, ударил коленом по столу.
— Блядь! — тут же чертыхнулся Патрик, привлекая внимание еще нескольких столиков на терраске, рядом с нами. Он неловко улыбнулся и, отложив телефон на стол, ушел в уборную. Боже, я чувствовал себя мудаком.
Но это не остановило меня, когда я в следующую же секунду схватил его телефон со стола, без всяких там угрызений совести. Благо, для этого рядом всегда был мой лучший друг, чтоб его.
— Ты какого хуя творишь? — Гусман иногда напоминал мне того долбанного сверчка из Пиноккио. Только я не видел на нем гребаной медали за совесть, а у меня за вранье не вырастал деревянный дилдак вместо носа.
Но когда я проигнорировал его, Гусман вновь крикнул: — Эй! — я опомниться не успел, как Гусман выхватил из моих рук телефон Патрика и убрал его подальше от меня. Но я все равно пытался достать его. — Жулик, не воруй, сука, слышал об этом? — сказал он, посмеиваясь надо мной.
— Я просто хотел посмотреть! — сказал я, когда все-таки ухватился за его руку и практически выхватил у него мобилу. Практически. — Отдай, Гусман, твою мать, — прошипел я, но он просто сидел и смотрел на меня с легкой улыбкой, как на ненормального.
— Что ты хочешь тут увидеть? — спросил он, после чего сам опустил взгляд на экран и уставился в него. Нет, он серьезно начал вчитываться в каждое сообщение, и его лицо с каждой секундой становилось все мрачнее. Не выдержав, я подскочил со своего места и встал позади него, глядя в телефон. — Ахуеть, — выдохнул он, поднимая на меня взгляд. — Он что, серьезно…?
Я резко выхватил у Гусмана телефон из рук, вынуждая его тут же закрыть рот. Я не хотел, чтобы он это читал. Я и сам-то не хотел, но тревожное чувство, поселившееся в груди, словно заставляло читать дальше. Читать дальше, даже не смотря на то, что с каждым прочитанным сообщением внутри меня как будто что-то ломалось.
Он хотел встретиться сегодня с каким-то мужчиной, Марко, после полуночи. Тот собирался подъехать прямо к нашему отелю. И теперь стало ясно, почему Патрик последние пол часа так усердно поторапливал нас вернуться обратно в номер.
Марко
я много заплачу за такую мордашку [22.52]
ты же не стесняешься камеры, малыш? [22.52]
Патрик
меня не деньги интересуют [22.59]
Марко
а что тогда? [23.00]
Патрик
кое-кто сказал, что я в этом хорош [23.11]
хочу убедиться в этом [23.11]
увидеть собственными глазами [23.12]
Марко
увидишь, не сомневайся :) [23.14]
тебе говорили, что твоя уверенность заводит, детка? [23.14]
Дальше я просто не мог читать, потому что этот мерзкий ублюдок ушел в полный отрыв, строча Патрику по десятку сообщений о том, как и где он его хочет. И Патрик отвечал ему — со смайликами и прочей поебенью. Просто не верилось.
— Ты должен отговорить его, — сказал Гусман, не глядя на меня. И тогда я кивнул, резко вскакивая с места и забегая с веранды в зал, а оттуда — в уборную.
Я так тяжело дышал, когда зашел туда, что Патрик тут же обернулся с непонятным выражением на лице. Но он так ничего и не сказал — был слишком занят тем, что пытался высушить собственные брюки сушилкой для рук. И в другой любой ситуации, это бы вызвало у меня смех. Но не сейчас.
— Нахрена ты это делаешь? — прорычал я, подходя к нему ближе. Я не понимал, хочу ли я накричать на него или разрыдаться. Правда, не понимал.
— Что за тупой вопрос? — нахмурился Патрик. — Пытаюсь убрать пятно, что еще я делаю? Уже почти закончил, — выдохнул он и вопросительно поднял брови, когда я так ничего и не ответил. Лишь тогда он заметил свой телефон у меня в руках.
— Рылся в моем телефоне? — усмехнулся Патрик, наконец, отходя от сушилки и выхватывая мобильник у меня из рук. Без лишних слов он вышел из уборной, и я ринулся за ним следом. Меня такой исход никак не устраивал.
— Ты, блядь, хоть понимаешь, что собираешься сделать?! — спросил я, прижимая его к стене и глядя ему в глаза. Я был так напуган одной лишь мыслью о том, что я мог просто не взглянуть в его телефон. О том, что я мог не узнать об этом и отпустить его. О том, что его бы кто-то трогал, снимал и…
— Это порнуха, я не убивать кого-то еду, — закатил он глаза, пытаясь убрать от себя мои руки.
И я не знаю, что на меня нашло тогда. В одну секунду я просто держал его за воротник рубашки, а в следующую уже цеплялся за него, как утопающий. Может, это лишь потому, что я был пьян. Но я действительно стоял там и обнимал его, словно в последний раз. Одной рукой я прижимал его к себе за талию, а второй зарывался в его мягкие волосы пальцами.