— Прекращай, ясно? — выдвинув челюсть, предупредил я его, но он не послушал. Я почувствовал, как его рука легла мне на шею, притягивая ближе.
— Ты был так заведен вчера, — горячо выдохнул он мне на ухо. — Понравилось смотреть на меня, пока был с ним? — я прикрыл глаза, когда почувствовал, как его руки обнимают меня. — Как будто нихрена и не менялось, да? — засмеялся он.
И это привело меня в чувство. Я резко оттолкнул Патрика от себя. — Зря ты с нами поехал, — сказал я, и его лицо резко опустилось. И это прибавило мне уверенности. — Зачем ты поехал? Каждая долбаная секунда с тобой — это ошибка. Ты понимаешь это?
Но он вдруг горько усмехнулся. — Не обманывай себя, Андер, — приподняв брови, сказал он, вновь делая шаг ко мне. — Я вижу, как ты на меня смотришь. Постоянно, — выдохнул он в мои губы, которые я тут же со злобой поджал. — Знаешь, что я вижу? Что ты хочешь меня. Хочешь так сильно, что… — он не успел договорить.
— Я не хочу тебя! — распсиховался я, мотая головой. — Ты реально такой тупой? — отходя от парня, говорил я, замечая, как с каждым моим словом он выглядел все более растерянным. — Думаешь, хоть кто-то захочет быть с тобой? Трахнуть — да, но любить? Да в тебе нечего любить, — продолжал я, размахивая руками.
И пусть в глубине души я и не хотел говорить этого, но это был единственный способ закончить всё. Единственный способ оттолкнуть Патрика от себя. И я понял, что у меня получилось, когда эти глаза вдруг уставились на меня, как на чужака.
— Ебать, я себе яйца отморозил! — услышал я смех Гусмана, и тут же натянуто улыбнулся, глядя, как друг подбирает свои вещи. И все это время я чувствовал леденящий взгляд, направленный прямо на меня. Он пробирал до дрожи.
И пускай мне хотелось спрятаться от этого, убежать подальше, но я понимал, что сделал все правильно — насколько это было возможно.
~
Патрик шел молча до самого отеля, плетясь где-то позади нас с Гусманом. И я всеми силами пытался унять это тупое чувство в груди, из-за которого я чувствовал себя настолько дерьмово. Все это крутилось в моей голове, как будто на повторе, из-за чего я даже слова Гусмана воспринимал с трудом. Все мои слова раз за разом били меня, как будто молотком по голове.
“В тебе нечего любить”. Блядь, как только это могло вылететь из моего рта, когда всего день назад я был практически уверен, что влюблен в него? Даже если это была простая жажда секса — мне не нужно было говорить так. Но я не мог вернуть время назад и сделать это как-то иначе. Потому что знал — иначе не вышло бы, просто не сработало бы.
— Да что с вами за хрень? — усмехнулся Гусман, оглядываясь на Патрика, который просто закатил глаза на его вопрос. — Что, даже нахуй не пошлешь? — решил донять он парня, и я уже хотел было его остановить. Сейчас к нему нужно было лезть в последнюю очередь.
— Отъебись, — отмахнулся Патрик, проходя мимо нас.
И когда он уже был достаточно далеко, Гусман спросил меня: — Ну и что ты уже успел натворить?
— Разобрался с этим, как ты и сказал, — ответил я, продолжая путь.
— Либо всё, либо ничего, да? — усмехнулся Гусман, разглядывая мой профиль. — И почему я не удивлен?
Мне не нашлось, что ему ответить. Потому что так оно и было, и дело было даже во мне. Я знал, что с Патриком нельзя было иначе. Это просто не сработало бы. Похрен на страсть, на химию — нахрен все это.
Я с этим покончил.
~
Я проснулся от того, что услышал какой-то шум за дверью своей спальни. И тут же напрягся, потому что Гусман с каждым разом становился все громче. Он говорил с Патриком.
Тихо подойдя к двери, я начал прислушиваться.
— Отойди, — сказал Патрик, и я по голосу понял, что настроение у него не для споров.
— Ты не уедешь из-за такой хрени, — услышал я Гусмана. Патрик хотел уехать? Хотел уехать из-за меня? Хотя, какого хрена я удивлюсь? Любой бы уехал.
— А зачем мне здесь оставаться? — спросил Патрик, тяжело вздыхая. — Андер меня видеть не хочет. Тебе до меня дела нет. Не знаю, зачем вообще за вами увязался, это было тупо, — продолжал он, и я почувствовал, как тяжело стало дышать. Я не знал, что творится в моей собственной голове — я не хотел, чтобы он оставался, но и не хотел, чтобы он уезжал. Потому что тогда это означало бы, что я больше его не увижу.
— Если бы мне не было до тебя дела, я бы здесь перед тобой не распинался! — прикрикнул Гусман, и я почувствовал его отчаяние.
— Не ори, ты его разбудишь, — тут же шикнул на него парень.
— Вдвоем бы нам и в половину так здорово не было, как с тобой, а я нечасто такое людям говорю, — тише сказал Гусман, и мне хотелось бы с ним согласиться.
Но я не мог, потому что каждый день с Патриком был наравне с эмоциональной мясорубкой, через которую меня пропускали, не предупреждая. Потому что чувства сжирали меня, раз за разом. То вина, то внезапное чувство безграничного счастья, то сожаление, и так по кругу. И я пытался убедить себя в том, что мне это не нравилось. Не нравилось ни на секунду.
— И это не намек на тройничок, — добавил Гусман, и я знал, что он сейчас улыбается как ненормальный своей бесподобной шутке.
— Все уже решено, меня такси ждет, — но Патрика это не убедило.
— Чувак, да останься хотя бы ради меня, лады? Ты столько для нас сделал, я не могу вот так тебя отпустить, это пиздец несправедливо, — но Гусман не унимался — не знаю, к счастью или к сожалению.
— Это бред, — я услышал шаги и какое-то копошение, которое резко остановилось. — Дай пройти.
— Слушай, мы приедем в Барселону уже завтра вечером, отдохнем, и я обещаю — пойдем в самый гейский клуб, который ты захочешь, — я услышал, как Патрик слабо рассмеялся, после этих слов. — Ты вытрахаешь этого пиздюка из своей головы, ясно? — как грубо, Гусман.
— Это не поможет, ты ведь знаешь, что он сказал, — он все рассказал Гусману? Да какого ж черта?
— Да, и если бы я знал, что ты так к нему относишься — я бы ему навалял, если тебе от этого вдруг станет легче, — я удивился, как Гусман быстро успел переобуться. Что такого ему сказал Патрик? Что он сказал, раз Гусман теперь встал на его сторону, а меня считал последним мудаком?
— Просто он такой, понимаешь? Из крайности в крайность и все такое. Скоро успокоится, просто не обращай на него внимание, — продолжал Гусман.
И это, вроде как, работало: — Просто не обращать внимание? Тебе пять лет? — усмехнулся Патрик.
— Он сам извиняться будет, вот увидишь, — я тихо фыркнул, услышав это. — Через неделю и не вспомните обо всей это чуши, так зачем портить наше ахуенное путешествие такой мелочью? — Патрик ничего не ответил, и я задержал дыхание.
— Не дай эмоциям овладеть тобой, чувак, — вновь заговорил Гусман. — Покажи ему, что ты выше этого. И что ты можешь веселиться даже после всего того дерьма, что он сказал. А он не имел права говорить такое, точно не так, — Боже, Патрик и вправду ему все рассказал. Хотелось исчезнуть. Просто испариться. Даже если лучший друг настроен против меня после того, как все узнал… Наверное, я и вправду мудак.
— Да я на него смотреть не могу, — выдохнул Патрик, и я прикрыл глаза, прислонившись к двери. Как за один долбаный вечер все так изменилось? Я уже не был уверен в том, что сделал все правильно. Вообще сейчас не был ни в чем уверен.
— Смотри на меня! — я услышал, как Патрик шикнул на него, но тем не менее, рассмеялся. — Что, я такой страшный?
— Да, до ужаса просто, — ответил ему Патрик, вздыхая. И внезапно повисла долгая пауза.
— …Ладно, — ответил он, и Гусман тут же прошептал тихое «да!». — Дам Барселоне шанс, — я почувствовал, как стало легче дышать. Потому что мне бы не хотелось, чтобы он, проделав такой путь, уехал из-за моей тупости.