— Да и в клубах я давно не был, — добавил он, и вот этого мне как раз для полного счастья не хватало. Но если ему так станет легче, то пожалуйста. Я все равно не собирался с ними идти.
— Хочу обнять тебя, чел, — услышал я смех Гусмана, и Патрик отнекивался лишь секунду. Когда они успели так сдружиться? Я реально так долго сплю по утрам?
— Почему все милые — всегда натуралы? — услышал я тихий голос Патрика.
— Не, это просто я — гребаное совершенство, — фыркнул в ответ Гусман. — А теперь отменяй такси и пойдем спать, нам завтра долго добираться, — Патрик согласился, и на какое-то время между ними повисло молчание.
— Спасибо, — услышал я тихий шепот, едва различимый.
— Не благодари за такое, — просто ответил Гусман. — Доброй ночи, — Патрик ответил тем же, и после ничего.
Лишь оглушающая тишина, которая давила и давила, грозясь раздавить мой череп вдребезги. Самое главное — это пережить утро, когда мне снова придется взглянуть ему в глаза. После все обязательно наладится. Мы сможем это сделать, обязательно.
Я верил, что сможем.
Комментарий к День 5 Потому что Гусман – булочка, которая всех комфортит, и мне кажется, он любит обнимашки 💜
====== День 6 ======
Комментарий к День 6 На моменте в клубе, для меня играла песня ланочки дель рей – off to the races (instant).. Реально послушайте, потому что момент с замиранием музыки у меня прям в голове и сердце. Да, сегодня день этой королевы, а еще столько песен теперь её ассоциируются с андриком, просто помогите........
А еще спасибо за фитбек под прошлой главой, я вас обожаю, девоньки мои 💜💜💜
Как только мы сели в машину, я занял место сзади, потому что… Мне серьезно нужно это объяснять?
Нам предстояло ехать шесть часов, и я совсем не был к этому готов, если говорить честно. Патрик же с Гусманом, наоборот, чувствовали себя превосходно — слушали радио, разговаривали, смеялись… И игнорировали меня. Но я был не против. Я понимал, почему.
Я заткнул уши наушниками в самом начале поездки. Правда, не знаю, зачем — все равно я не включил ни одной песни за всю дорогу. Я просто сидел и прислушивался к их разговору, пялясь в окно.
Пока не заиграла Лана Дель Рей, и я не услышал, как Гусман воет, пытаясь подпевать. Я всеми силами сдерживал смех, потому что пел он ужасно. И почему я не знал, что он слушает такое?
— Я её обожаю, — сказал Патрик, с улыбкой глядя на Гусмана, который тут же сделал громче. И только тогда я узнал песню. «Dark paradise», у Лукреции она как-то стояла на звонке в средней школе — какой-то странный ремикс, но я все же успел возненавидеть эту песню.
— Давай! — рассмеялся Гусман, когда устал петь один, но Патрик покачал головой. — Стесняешься? — поднажал парень, и это сработало.
Глядя с вызовом Гусману в глаза, он начал петь. И это было потрясающе. Мне хотелось выключить радио и вслушиваться в его голос. Но вместо этого я вытащил сразу два наушника и уставился на него во все глаза. Чёрт, вот такое мне вообще не помогало. Вот ни капли не помогало верить в правильность своих же слов, в их правдивость. И если я сам себе не верил, как он смог поверить? Это не укладывалось в моей голове.
— Нихуя ж себе, — рассмеялся Гусман, поворачиваясь к Патрику на секунду. — Тебя надо включать вместо радио, ты где так петь научился?
Патрик на минуту замялся, краем глаза глянув на меня — я тут же отвернулся обратно к окну, для вида засунув наушники обратно в уши. — Моя мама преподавала в музыкальной школе. Она и меня учила, — пожал он плечами, выдавливая улыбку. Я вдруг почувствовал, как ком подкатил к горлу. Мы никогда с ним об этом не говорили. Я даже и не пытался.
— Жаль, что так вышло с твоей мамой, — тихо сказал Гусман, видимо, в надежде, что я не услышу. — Я знаю, каково это — терять близких. Это всегда с тобой, ни на секунду не замолкает, — говорил он, указывая на свою грудь — там, где сердце.
Патрик кивнул, глядя на свои сложенные руки. А ведь это я должен был говорить ему это. Это я должен был сказать, как мне жаль. Это должен был быть я.
— Ари говорила мне, что чуть и тебя не потеряла, — продолжил Гусман, поглядывая на Патрика.
— Да, два года не мог с кровати встать, учился всему заново, — я помню, как он рассказывал мне об этом. Но я ничего ему тогда не сказал. — Хреновое было время.
— Ты крут, правда, — улыбнулся Гусман. — Мне кажется, у меня бы сил не хватило бороться за свою жизнь после такого.
— Я и не хотел бороться, — внезапно признался Патрик, вынуждая меня вновь повернуть голову. Как он мог говорить такое? — Но Ари с Менсией были рядом все время. Даже несмотря на то, что я срывался на них по несколько раз в день.
— Они тебя любят, — улыбнулся Гусман. — Когда я видел вас в классе с Ари, за одной партой, я… — Гусман прочистил горло перед тем, как продолжить: — Вспоминал Марину каждый раз. И думал, почему так мало был с ней рядом и… Чёрт, прости, — я не видел, но знал, что он прослезился. Он всегда становился таким, когда вспоминал её. Каждый раз, пусть всего и на минуту.
— Мне кажется, ты был хорошим братом, — я увидел, как Патрик положил руку на его плечо и не спешил её убирать. — И я уверен, она тоже это знала, — тише сказал он. И в его голосе было столько искренности, что я невольно позавидовал — скорее всего, со мной он так больше никогда в жизни не заговорит.
— Спасибо, — кивнул Гусман, неловко посмеиваясь. — Так, ладно, давай что-нибудь повеселее, — с этими словами он переключил радиостанцию, и заиграла ритмичная музыка.
Я откинулся головой на кресло и прикрыл глаза, когда вдруг раздался звонок от Омара. И я через силу заставил себя поднять трубку. Потому что иначе все это было зря. Иначе я оттолкнул его зря. Иначе я сделал ему больно зря. А я не хотел верить, что все это было напрасно.
~
Когда мы доехали до Барселоны, я с трудом чувствовал собственные ноги. Хотелось поваляться на кровати хотя бы несколько часиков, а после уснуть глубоким сном. Интересно, я стал пиздецки скучным или просто вымотался?
Когда мы, наконец, заехали в «Grums Hotel», я был до безумия рад узнать, что там есть бассейн. Это сейчас было, как никогда, кстати. Будет чем заняться, когда эти двое уйдут в клуб этим вечером. Хотя я надеялся, что уже буду спать в это время.
Мы с Гусманом вошли в наш номер, где была большая кровать и диван — думаю, я мог уступить ему спальню в этот раз. Патрик же взял себе отдельный номер — и я, в этот момент, был этому, безусловно, рад. Потому что находиться с ним рядом сейчас было просто до безумия трудно.
Я успел лишь бросить свой рюкзак на пол, когда Гусман сказал: — Сегодня в десять мы пойдем в клуб и это не обсуждается, — я почувствовал, как сердце забилось где-то в глотке. Ну уж нет.
— Я не пойду, — мотнул я головой и тут же почувствовал, как Гусман разворачивает меня к себе лицом.
— Что во фразе «это не обсуждается» тебе не понятно? Ты пойдешь. И знаешь почему? Потому что ты пиздливый мелкий говнюк, и я вижу, что ты делаешь, — я нахмурился, глядя на парня. — Дам совет — если уж начал что-то, то доводи до конца.
— Да что ты несешь? — проворчал я, отпихивая его от себя. — Что я, по-твоему, делаю?
— Нихрена хорошего. Я был на его месте, когда Ари крутила мной и Самуэлем, как сама того хотела, а потом выкинула меня, как мусор! — за секунду вспыхнул Гусман, размахивая руками. — Но ты еще хуже — сам не знаешь, чего хочешь, и мечешься от одного к другому! Да что за хрень с тобой творится?!
— Нихрена я не мечусь! И ничего со мной…!
— Дрочишь, глядя на него, пока сам пиздишь по телефону со своим парнем — это, по-твоему, нормально? — злобно рассмеялся Гусман, мотая головой.
— Это он тебе рассказал? — не знаю, зачем даже спрашивал, ведь прекрасно знал ответ.
— Да какая разница?! Ты хотел оттолкнуть его? Вышло просто ахуенно, он едва не уехал вчера! Но только вот из своей тупой башки, — он пару раз стукнул пальцем о мой лоб, отчего я поморщился, отпихивая его руку, — ты нихрена его вытолкнуть не смог.