Но сложно думать об этом, когда от ноющей, тупой боли в сердце плачет Сьюзен, которую он, как бы ни старался, так и не смог разлюбить.
Каспиан обнимает её, пока она не затихает в его объятиях, и он не надеется даже, что она выплакала всё, что копилось у неё на душе.
— Тебе нужно отдохнуть, — он осторожно убирает с её лица вьющуюся темную прядь. — Прости, что не был рядом так долго.
«Прости, потому что я был идиотом. Потому что это всегда была ты, это всегда была любовь. И я должен был быть с тобой. Хотя бы эти полгода»
Вряд ли Сьюзен, в одиночку выхлебавшая почти полную бутылку крепкого старого вина из отцовских запасов, осознает, что происходит. Она засыпает, едва её голова касается подушки, а Каспиан зовет Маргарет, просит помочь мисс Сьюзен раздеться. Маргарет кивает, и, кажется, уже не в первый раз ей приходится переодевать пьяную новую владелицу «Нарнии» ко сну.
Кто бы ещё мог Сьюзен за это винить? Только не Каспиан.
Дом Пэвенси полон воспоминаний. Духи Питера, Эдмунда, Люси и их родителей здесь повсюду: вот с этой лестницы Каспиан едва не полетел головой вниз, пока сражался с Питером на воображаемых шпагах в детстве, а Эдмунд вечно катался с этих перил. Сьюзен закатывала глаза и смеялась, делала уроки, сидя у камина. Люси таскалась повсюду со своим огромным плюшевым львом Асланом. У Люси с детства были яркие сны о стране, которой никогда не существовало, и Питер всегда подшучивал над ней, Сьюзен хмурилась, а Эдмунд фантазиям сестренки потакал и разделял. Каспиан чувствовал себя среди них своим… и чужим при этом, ведь связь, что всегда тянулась между Пэвенси, была ему недоступна, как бы он ни желал обратного.
Каспиан шумно сглатывает, смаргивает слёзы.
Он боялся возвращаться в этот дом. Он боялся, что его сердце разорвется, стоит ему зайти. Но сейчас он понимает: его сердце полно светлых воспоминаний и нежности. Ему всё ещё больно, однако от этой боли он не умрет.
И Сьюзен выкарабкается. Выберется. Будет улыбаться, как раньше. Он сделает всё, чтобы смогла.
Наутро Сьюзен появляется в офисе — темные волосы в привычном хвосте, строгая блузка и юбка, так не похожие на её прежние легкие платья, которые она обожала. Под глазами залегли тени, которые не может скрыть даже косметика, но Сьюзен цепляет маску фарфоровой куклы с трещиной, видимой только Каспиану.
Она куда сильнее, чем думает сама. Его Сьюзен.
— Спасибо, — шепчет она Каспиану на ухо, улучив минуту после очередного совещания с главным архитектором компании. — Что я делала бы без тебя?
«Справлялась бы, — думает он. — Тебе это по силам. Но я здесь, и я буду рядом»
Всегда.
========== Rewrite the stars (“Хроники Нарнии: Принц Каспиан”, Каспиан/Сьюзен) ==========
Комментарий к Rewrite the stars (“Хроники Нарнии: Принц Каспиан”, Каспиан/Сьюзен)
Логическое продолжение предыдущего драббла, которое завершает дилогию. Да-да, я всё еще пытаюсь закрыть гештальт.
Aesthetic: https://vk.cc/bZoYaQ
What if we rewrite the stars?
Say you were made to be mine
Nothing could keep us apart
You’d be the one I was meant to find…
Сьюзен в жизни бы не подумала, что домой возвращаться будет на похороны своей семьи. Когда ей позвонили, она собиралась на репетицию, бегала по квартире в одном белье, а телефон, поставленный на беззвучный режим, трезвонил где-то в ванной комнате. Она бы и не услышала звонок, если бы не забежала за оставленной у зеркала помадой.
Она помнит, как увидела на экране номер профессора Керка, старого папиного друга, и удивилась: почему мистер Керк звонит ей? Помнит, как приняла вызов. Помнит, как зазвенело в ушах, стоило ей услышать, что её любимых людей больше нет. Сьюзен тогда завыла, осев прямо на кафельный пол, а мобильный выпал из её руки.
Этого не могло быть. Этого не могло быть, этогонемоглобыть, этогонемогло…
Билет в Англию она взяла в тот же день. Ей всё чудилось, что она просто оказалась в кошмарном сне, и, стоит ей открыть глаза, как искаженная трагедией реальность исчезнет, и она проснется в своей постели. За окном будет новый день, а в мессенджерах — фотографии Питера с его девушкой, Эдмунда и Люси, машущих ей руками с побережья Бали.
Если бы Сьюзен согласилась лететь с ними, она бы тоже погибла. Если бы ей не нужно было репетировать финальный спектакль перед каникулами…
Она собиралась присоединиться к семье чуть позже.
Каспиан встречал её в аэропорту. Сьюзен увидела его, и у неё подкосились ноги — осознание, что она вернулась, что её семьи больше нет, что она теперь единственная из Пэвенси уничтожили её. Она помнит, как рыдала, прижимаясь к Каспиану, прямо в зале прилета, и ей было плевать, что подумают люди вокруг, она имеет право, она сирота, она… Каспиан гладил её по волосам и молчал.
Все эти месяцы он был рядом. Пусть и не приходил к ней, пусть они виделись лишь в офисе, пока она пыталась вникнуть в дела, заниматься которыми у неё не было никакого желания, но Сьюзен знала — он рядом. Он подставит ей плечо или встанет с ней спина к спине. Они, в конце концов, остались вдвоем, только вдвоем.
Каспиан был её первой любовью когда-то. Всё случилось так просто: вот они друзья, а вот ей четырнадцать, а ему семнадцать, и её сердце точно знает, что она влюблена по уши, даже если Эдмунд, вот дурак, подшучивает над ними и зовет их «тили-тили-тесто, жених и невеста». Каспиан целовал её так, что у Сьюзен голова кружилась, и он знал её, как никто другой не знал, и он держал её за руку, и…
«Прости меня, Люси»
Она не сразу догадалась, почему Люси злится на неё, почему рассказала родителям, как Каспиан поцеловал Сьюзен в зоопарке, почему обижается. Сестренке было десять, и Сьюзен думала, что она просто рано входит в переходный возраст, но всё было проще: Люси по-детски влюбилась в Каспиана. Люси видела его своим принцем. Но что Сьюзен могла поделать?
Может быть, родители даже думали, что они с Каспианом поженятся. Может быть, этот выход казался им идеальным.
Родителей больше нет.
Сьюзен каждый день собирает себя по частям. Ей кажется, что её сердце превратилось в открытую рану, и, как бы она ни старалась её залечить, края раны не стягиваются и не заживают. Первые несколько месяцев после похорон жить в доме Пэвенси кажется невозможным, и Сьюзен снимает квартиру в Сохо. Каждый день она думает, что вот-вот уже вернется домой, но не может себя заставить и, подъезжая к знакомым с детства улицам, разворачивает машину обратно. Каждый день она обещает себе, что завтра-то уж точно…
Когда она впервые почти_приближается к дому, её начинает тошнить. Едва успев завернуть машину в переулок недалеко от их городского дома, она открывает дверцу, высовывается наружу, и её начинает рвать. Сглотнув горечь, Сьюзен долго сидит в машине и так и не решается выйти.
Она впервые открывает двери дома Пэвенси только через три с половиной месяца после страшной даты. Ходит по знакомым с детства комнатам, чувствуя, как болезненно сжимается что-то в груди. Стискивает зубы, чтобы не разреветься. Слуги предусмотрительно не беспокоят её.
В спальнях всё по-прежнему, будто владельцы вот-вот вернутся домой, только пыль заботливо вытерта со всех поверхностей да кровати заправлены. Эдмунд в жизни так красиво постель себе не заправлял! Сьюзен проводит ладонью по пледу, горло у неё опасно сжимается. Она обхватывает плечи ладонями и поспешно выходит.
Следующая по коридору — спальня Люси.
Плюшевый лев смотрит на Сьюзен стеклянными глазами. Потрепанный, с заплатой на спине, там, где Эдмунд ткнул в него ножницами. Как Люси тогда рыдала!
— Аслан говорит, что, когда мы умрем, мы все попадем в Нарнию, — лепечет Люси, прижимаясь лицом к жесткой гриве плюшевой игрушки.