– Ваша мама? – спросил Анри выпил еще, по инерции, и оценил вкус напитка. В последние годы он совсем не пил на закрытых вечеринках после концертов. Фелл и Макс женились, завели детей и зациклились на здоровом образе жизни. Друзьям удалось переманить на свою сторону и холостяка Анри. Отказаться было сложно, но со временем он привык. Иногда в газетах появлялись публикации о шумных вечеринках в компании моделей, которые проплачивались Билли из бюджета корпорации, чтобы поклонники Группы продолжали верить в созданные образы рок-героев нового времени. Для скандального материала Билли находил девушек в официальных агентствах, которые за точно оговоренный гонорар выходили с холостыми музыкантами Группы в свет. Случалось, что у Анри возникала личная симпатия и вечер заканчивался в номере отеля, как вчера. Он покраснел от того, что подумал о таких вещах при ней, при ангеле!
– Вы угадали, – ответила Элизабетта и вернулась на прежнее место. – Женщина на портрете действительно моя мама. Она принимала в этой комнате гостей, но вы не похожи на ее гостя.
Анри смутился, ему снова указали на его место. Он выпрямился и сказал, более уверенным и официальным тоном:
– Не имею чести быть знакомым с вашей мамой, но позвольте напомнить о странном человеке в черном костюме, который привел меня в эту комнату. Он представился, но я не расслышал его имени, слишком был очарован обстановкой.
– Я помню ваш рассказ, – Элизабетта сменила положение ног, но не рук и продолжила. – Я открою тайну незнакомца. Его зовут Эдвард, и он преданно служит моей бабушке, и если именно ему поручили принять вас в Золотом Дворце, то вы для бабушки особый гость.
– Очень признателен ей. А вы…? – Анри сделал еще глоток и умолк.
У него не хватило духу переспросить, кто ее бабушка, действительно ли портрет на стене принадлежит ее матери или она искусно пошутила. Он внимательно присмотрелся к лицу девушки. Оно показалось ему знакомым, он точно встречался с ней ранее, но не мог вспомнить где.
– Вы хотите узнать, что я делаю в этой комнате?.. – спросила Элизабетта. От удивления бокал с шампанским задрожал у нее в руке и перевернулся, брызги заляпали платье и ковер. Она, не меняя положение и не интересуясь пятнами, смотрела на него.
– Простите, – Анри неуверенно сунул руку в карман брюк и протянул ей платок, осознавая полную безрассудность своего поступка.
Элизабетта вытянула руку вперед, коснулась его ладони, взглянула на него и взяла платок, который затем смяла.
– Спасибо за помощь, – невнятным голосом пробормотала она. – Я пойду, нужно платье сменить, моей бабушке не нравится, если я что-то делаю не по правилам Золотого Дворца, а сейчас я их нарушила.
– На мой взгляд жить по правилам скучно и не интересно…, – вставил Анри, наблюдая, как брызги шампанского впитываются в ткань.
– Знаю, – согласилась она. – Поверьте, в Золотом Дворце царит особый распорядок, которому вынуждены подчиняться все, и я жила в этом мире почти всю сознательную жизнь, не задумываясь, а что там, за высокими стенами? Покинув Золотой Дворец, я получила свободу и возможность жить без соблюдения правил и условностей, и рада этому. Только память о маме возвращает меня к той действительности, о которой я хочу забыть навсегда.
– Что случилось с вашей мамой? – спросил Анри и услышал, как внутренний голос твердил – сначала думай, а потом говори; смутился и покраснел.
– Она умерла, очень давно, – ответила она
– Простите, я не хотел волновать…
Анри не знал, каким образом наказать себя, за то, что растерялся и нес откровенную чушь.
– Ничего, я уже свыклась со всеми печалями в моей жизни. Я единственная в семье, кто хочет помнить, что мама существовала. Бабушка тоже помнит, я уверена, но никогда не говорит об этом вслух. Теперь все разговоры о моем дяде, вы, наверное, и сами газеты читаете, и в курсе последних новостей…
– Нет, я не читаю газет, нет времени, семь лет моей жизни пролетели как один год – запись в студии, гастроли, вечеринки, я думал, надеялся, что обрету то, о чем мечтал, но пока не смог прочувствовать настоящего полноценного удовлетворения от того, чем занимаюсь. Впереди меня ждет пустота и я не знаю, что делать дальше.
– Вы музыкант, из Группы! – внезапно воскликнула Элизабетта и от удовольствия захлопала в ладоши.
Она задумалась и присмотрелась к нему. Анри выпрямился, чувствуя, как уверенность и гордость наполняет его существо изнутри. Ему было приятно, что она узнала его.
– Мне приходилось слушать пластинки Группы, по работе, – сказала она и вспомнила, как с нетерпением открывала коробку с новым релизом, включала проигрыватель и с наслаждением прислушивалась к каждому звуку. Затем она делала черновые записи, а в редакции оформляла окончательный вариант статьи, в которой не скупилась на лестные отзывы, когда описывала теплоту и душевность интонаций вокала, благозвучность гармоний, удачный, не отвлекающий от целостности ритм, и маленькие хитрости в гитарных рифах, которые не всегда удавалось расслушать с первого раза.
– Да, вы угадали, – подтвердил ее догадку Анри. – Я имею прямое отношение к Группе и неплохо справляюсь с ролью вокалиста на сцене… Иногда, под влиянием чувств к полету и фантазии, в моей голове рождаются инструментальные композиции. Я записываю их и издаю под собственным именем.
– Например?
– Когда вы вошли, я играл мелодические зарисовки из сольного творчества. Пробная пластинка с этими записями существует в единственном экземпляре и хранится в коробке из-под обуви в моей квартире.
– Как интересно! – воскликнула Элизабетта. – Моя мама хорошо играла на рояле! В детстве она пригласила преподавателя из музыкальной школы. Мистер Харт делал все возможное, чтобы я научилась играть и радовала бы выступлениями маму и бабушку. Через два года он отказался заниматься со мной, объявив маме, что у меня нет музыкальных способностей и к обучению я не пригодна. В день, когда мне исполнилось восемь, по радио передавали запись концерта группы Мона, я поняла, что больше люблю слушать музыку, чем ее исполнять.
Он улыбнулся, а Элизабетта поняла, что узнала в нем вокалиста Группы по интонациям и тембру голоса. Ранее она не задумывалась брюнет он, или блондин, какого цвета и формы у него глаза, как он живет вне сцены и публичных мероприятий, и как смотрит на окружающий мир. Она не делала попыток найти его в музыкальной среде, чтобы встретиться и разгадать загадку внешности. Петер мог бы устроить встречу, если бы она попросила об этом. Но она предпочитала оставаться в стороне, не желая разочаровываться в образах, которые он создавал своим творчеством.
– Хотите, я сыграю для вас? – спросил Анри
– Да, пожалуйста…
Она встала в прежнюю позу у рояля. Анри решил играть сольные инструментовки. Опозориться репертуаром Группы он не хотел, такие девушки, как она, достойны того, чтобы им играли что-то особенное, а не простые мелодии под гитару…
– Бабушка говорила, что сегодня награждает и музыкантов…, – тихо прошептала она. Анри поставил руки на клавиши. Элизабетта, закрыв глаза, слушала волшебной красоты мелодию.
– Красиво и трогательно. Почему эта композиция отправилась на полку?
Анри пожал плечами и ответил:
– Я прячу от корпорации, друзей, поклонников почти все удачные, на мой взгляд демо-записи, потому что они не соответствуют образу, к которому все привыкли. Я не смог обмануть вас… в вашем присутствии мне тяжело играть того, кем я не являюсь… потому что…
Анри не договорил. Он догадался, кто она, едва Элизабетта произнесла»…бабушка будет вручать награды…», испугался и пожалел, что они принадлежат к разным мирам, и вряд ли появится шанс встретиться в будущем.
– Я не живу в Золотом Дворце около года, – сказала она, – и приехала на церемонию по заданию шеф – редактора. Петер поручил сделать развернутый репортаж о церемонии, рассчитывая на мое проворство и ловкость. Признаюсь, что не удержалась и воспользовалась личными связями… Я могу сделать снимки не только в зале приемов, но и в других местах, куда доступ обычным журналистам воспрещен…
Элизабетта вспомнила молящий взгляд шефа. Накануне церемонии он признался, что приглашения в Золотой Дворец получили только избранные издания.
– Мы не вошли в этот список! – воскликнул он, сложив руки в кулаки. – Но ты поедешь туда и привезешь мне снимки. Пусть это будет силуэт из-за ограды или фотография с размытым фоном и нечетким лицом лауреата. Самое главное для меня – получить удачные снимки для первой полосы. Иначе на следующей неделе мы выпустим журнал ограниченным тиражом, постоянные читатели, не найдя материала у нас, переметнутся к конкурентам и будут читать о церемонии в других изданиях. Запомни, премия королевы вручается раз в три года и только за особые заслуги. Журнал Петера не может остаться в стороне…
Шеф-редактор упал в кресло, вытирая платком влажный лоб, а Элизабетта в растерянных чувствах стояла, как провинившийся школьник по центру его кабинета. Она была признательна Петеру за то, что год назад он негласно помог ей выбраться из дворцового ада и согласилась поехать на церемонию:
– Снимки будут, не сомневайтесь, – пообещала она, наблюдая за лицом шеф-редактора, которое засияло от удовольствия и предвкушения горячего материала.
– Я знал, что ты не откажешь. Повышенный процент премии в конце квартала в качестве бонуса тебе обеспечен.
– Я не подведу вас, – пообещала Элизабетта и вернулась к работе. Вечером она позвонила Эдварду, который и организовал визит в Золотой Дворец…
Анри вспомнил, где видел ее лицо. По совету Билли он никогда не читал рецензии на свои пластинки, статус Группы не позволял ведущим музыкальным критикам «опускать» их, но в прессе все чаще появлялись заметки малоизвестных журналистов, которые не стеснялись открыто доводить до читателей мысли и рассуждения, не полагаясь на мнение большинства. Анри стало интересно, что независимые журналисты думают о Группе и купил первый приглянувшийся журнал на лотке у печатника. Он наткнулся в нем на статью Элизабетты, в которой она рецензировала четвертую пластинку Группы. Анри прекрасно понимал, что музыка Группы не всегда получалась гениальной, он знал, что у них есть, и почитатели, и завистники, и ненавидящие их творчество до фанатизма, и был готов узнать о Группе все, что угодно. Содержание статьи Элизабетты удивило его. Она не писала по шаблону. Читая написанные ей строки, он понимал, что Элизабетте удалось найти в музыке Группы самое сокровенное, то, что он намеренно прятал от широкого взгляда массового слушателя. Анри не волновало смешают пластинку с грязью завистники или Группу обвинят в продажности. Ему казалось, что его песни могут развеселить любого, но доступа во внутренний мир нет никому. Его удивила проницательность Элизабетты, и он обозлился на нее. Она без разрешения вторглась в его сущность и каждым словом пыталась донести до читателей то, что он хотел скрыть.
Анри догадывался, что Элизабетта давно забыла о его обещании сыграть.
Звонок в дверь прервал их. Она резко поднялась с колен и скрутила волосы в хвост.
– Ужин доставили с опозданием на час, – капризно заявила она и сделала один оборот на правой ноге. – Жду тебя внизу, – и, ругая узкие ступеньки лестницы, спустилась вниз.
Звонить в дверь не переставали. Анри выбрался из-за рояля, захлопнул крышку и спустился с чердака на первый этаж. Когда он распахнул обтянутую черной кожей дверь и увидел перед собой большой пакет и козырек кепки курьера из ресторана, полностью скрывавшей лицо высокого молодого человека, то пожалел, что затеял ужин в квартире с доставкой и не предложил Элизабетте поехать в ресторан в центре Города, чтобы насладиться романтической обстановкой. Анри забрал у курьера пакет и поставил на пол, чувствуя приятный аромат свежеприготовленной еды. Из сумки, висевшей через плечо, молодой человек достал планшет с белым листом и попросил расписаться в пустой клетке, что и сделал Анри. Курьер потоптался на черном коврике и спрятал планшет в сумку, пожелав от ресторана приятного аппетита. Анри поблагодарил его и вручил пару бумажек «на чай». Затем с шумом захлопнул дверь.
Человека с фотокамерой, прятавшегося за выступом, Анри не заметил. Парень вышел из укрытия минуту спустя и растерянно развел руки. Сделать внезапный и пикантный снимок не удалось.
– В квартире он один, это точно, – сказал курьер. – Ты ошибся, и мы потеряли время. Я не увидел ничего подозрительного: бокалов на столе, белья и женской одежды на диване в гостиной. Хотя нет! Я видел свечи! Или их не было? Нет, не помню!
– Возвращаемся, – скомандовал фотограф. – Будем караулить у подъезда. Они уехали вместе после концерта, у меня сто процентная информация. Я слежу за ним полгода и должен, наконец, выяснить личность его девицы. Я старался делать снимки в разных ракурсах, когда фотографировал их. И никакого результата! Шеф обещал заплатить немалые деньги… Стоп! – воскликнул он от внезапной догадки. – Если музыкант один, почему он заказывал еду на двоих?
Маленькие глазки курьера забегали от волнения. Он подтянул ремень сумки на плече, а фотограф с упреком толкнул друга, и они двинулись к лестнице. Курьер в душе жалел, что согласился ввязаться в авантюру друга.
– Ты уверен, что девица одна и та же? – спросил он
– Конечно, уверен! Уж очень страстно он ее целует в парке, в кафе, в библиотеке, и всегда одинаково долго. Как терпения хватает! Они не замечают никого, а надо бы. Я нарочно не сдаю материал, выжидаю, пока мои фотографии взлетят в цене.
Курьер присел на лавочку и поднял с земли свежий номер газеты – конкурента его друга.
– Долго ты ждал, – сказал он. – Вот твоя разгадка, он музыкант Группы, она твоя коллега, обозреватель в журнале Петера.
– О, нет, – фотограф выхватил у друга из рук смятый газетные листы и раскрыл разворот. – Это ж мои снимки! Неужели та блондинка украла их в тот вечер, когда я сам решил развлечься? Я помню, как напился, и все ей рассказал… О! – он смял газету и бросил в урну, в отчаянии схватившись за голову, и едва не выронив фотокамеру из переносной сумки.
– Смирись с тем, что конкуренты узнали о твоих слабостях, – сказал курьер. – Идем к мистеру Орли, там всегда можно найти в это время новую жертву для охоты.
– Ты прав, старина, как всегда прав…
Элизабетта сменила платье на свободный клетчатый халат и бесшумно вошла на кухню. Она хотела зажечь свет, но Анри не дал ей этого сделать.
Сотрудники ресторана постарались – еду доставили в фирменной упаковке. Анри достал из висевшего над столешницей шкафа бутылку вина, открыл ее и краем прикоснулся сначала к одному бокалу, затем к другому. Насыщенная бордовая жидкость закрасила прозрачные стенки.
Элизабетта села и вспомнила, как пару часов назад бабушка с любовью и заботой в голосе рассказывала о планах в отношении нее:
– Мне нужно сделать тебя преемницей, дорогая, и я готова рискнуть всем…
Она могла только догадываться, насколько далеко готова зайти ее родственница, чтобы выполнить обещание. Она, как королева, имела право затевать игру, но какую роль бабушка отвела ей, Анри?
Элизабетта взглянула на него. Анри выглядел, как обычно, бодрым и веселым, и не беспокоился о планах бабушки. Он переместился на противоположный конец стола и его лицо осветило горящее пламя свечи, затем он откинулся на спинку стула, и легкая тень пробежала по его щеке, отбрасывая играющие блики на мебель и шторы. Элизабетта отложила приборы в сторону. Она решила, что не может позволить себе и пяти минут на еду вдали от него, слишком редко они виделись в последнее время, и она успела скучиться. Не дождавшись приглашения, она передвинула тарелку и устроилась у него на коленях. Анри передал ей бокал с вином и спросил:
– Все в порядке?
Она, не задумываясь, ответила:
– Я проголодалась и хочу спать! Поэтому нам нужно поскорее с этим покончить, – она взяла вилку и воткнула в еще не остывший кусок мяса. – Утром Петер ждет две статьи, а я не написала ни строчки! В одну из них нужно добавить только фотографии с концерта Группы. А что делать со второй статьёй, я не знаю. Слишком сложно писать о музыканте с загадочным именем Туртан и о его пластинке с фотографией в полный рост на обложке. Личное задание Петера, не могу отказаться!
Она потрепала Анри по макушке, когда ему удалось разрезать мясо и поесть. Казалось, что он совсем не слушает ее, и она в очередной раз приревновала его к музыке. Работа в Группе занимала значительную часть его жизни. Он мог, не объясняя причин, часами пропадать в студии или на базе. Иногда Анри всё же приглашал ее на запись и на репетиции. Она отсиживалась в темном углу, наблюдая со стороны за его работой и самоотдачей, и увлекалась происходящим, забывая о том, что она не поклонница Группы, а девушка и возлюбленная вокалиста. Анри не замечал присутствия Элизабетты и редко бросал в ее сторону взгляд, а сейчас, в его квартире, он не думал о новой пластинке, о предстоящих выступлениях, об остатках ужина, или вкусе вина в бокале. Он думал только о ней, и принадлежал ей. Она чувствовала это и ценила моменты личных встреч наедине, без посторонних.
Анри бросил вилку на стол и отодвинул тарелку. Элизабетта прикусила губу и подумала о том, как было бы хорошо, если бы он лет на десять забыл о кочевой жизни по городам, и чтобы у него пропало вдохновение на запись новой пластинки. Но что будет с ним, если он оставит дело жизни? Сможет ли он простить ее, если узнает, что она осмелилась попросить помощи у бабушки повлиять на мистера Пена, чтобы он погрузил Группу в череду ссор и творческих разногласий? Пройдут годы, после неизбежного распада Анри поймет, что Группа была для него всем, и пожалеет, что позволил себе впустить ее в свою жизнь. Элизабетта испугалась честолюбивых мыслей и прогнала их из головы.
Только с ним она могла ощущать себя полностью свободой и знала, что если он предаст, то виной тому будет его выбор в пользу музыки. Подсознательно она давно ждала момента, когда Анри вернется с очередного концерта, из ресторана доставят еду, он откроет бутылку вина и скажет:
– Нам нужно расстаться, прости, ты достойна лучшего…
А ее жизнь станет пустой и безнадежной.
– Эй! – воскликнул он.
Она не заметила, как начала плакать. Анри вытер слезы краем футболки и спросил:
– Что случилось? Не понравилась ресторанная еда? Ты в лице переменилась и в настроении.
– Ничего не случилось, – спокойно, чувствуя, как спадает напряжение, ответила она. – Просто я счастлива здесь, в твоей квартире! И радуюсь тому, что ты обнимаешь меня, что я могу положить голову к тебе на грудь! Ночь пролетит за мгновение и наступит утро с его проблемами и личными делами! Две недели пролетят, как один день…
– Не думай об этом, – Анри убрал прядь волос с ее лица. – Я не раз говорил тебе, что предпочитаю жить одним днем.
«Что он понимает в жизни на один день?», – подумала она, а вслух сказала:
– Да, ты прав, глупо поддаваться воле и чувствам.
Анри не ответил, он крепче обнял ее. Он думал, что в свои годы она по-прежнему живет мечтами своего детства.
Королева завтракала в саду, в любимой беседке и в полном одиночестве. Светило яркое утреннее солнце, радовавшее Город лучами и теплом вторую неделю. С крыши беседки спадали края ткани, подвязанные лентами. Королеве не нравилось, когда солнце слепит в глаза, создавая дискомфорт.
Эдвард стоял в паре метров от беседки. Во время завтрака в его обязанности входило следить за дорожками в саду и не подпускать к беседке никого, кроме лиц, обозначенных в заранее заготовленном списке.
Роза находилась при королеве и добавляла по ее требованию в фарфоровую кружку с синими узорами сливки, сахар или выкладывала еду на тарелку.
Вчера, возвращаясь в Золотой Дворец, Эдвард вспомнил, что Элизабетта в шутку любила называть его Эдди, именем, которое его раздражало. Однажды девятилетней наследнице вздумалось погулять по Городу в полном одиночестве. Она сбежала через дырку в заборе. Безответственный поступок внучки довел королеву до сердечного приступа. Спустя девять лет Элизабетта задумала побег «навсегда», и с особой гордостью заявила бабушке, что намерена жить одна. Королева не думала удерживать внучку, которая съехала на квартиру в центре Города и устроилась работать в популярный музыкальный еженедельник. Шеф-редактор, предложивший Элизабетте постоянную работу, понятия не имел о «прошлом» новой сотрудницы. Для него внучка королевы существовала под выдуманным псевдонимом «Бетт Андре», которым она подписывала статьи, отправляя их в журнал на правах внештатного корреспондента за два года до побега.
Журналистов, как член королевской семьи, бывшая наследница перестала интересовать, как только утратила титул, рейтинг и популярность. Репортеры выслеживали младшего сына королевы. На приемах и церемониях, проходивших в Золотом Дворце, Элизабетта не выделялась среди других обозревателей светской хроники. Она носила бесформенные джинсы, кроссовки и толстовку. Вечернее платье надевала несколько раз в году – на вечер памяти мамы, или в дни, когда об этом лично просила бабушка. Эдварду иногда казалось, что если бы не память самой королевы о том, что Элизабетта ее внучка, то она давно бы утратила родственную связь с семьей.
Королева жестом поманила Эдварда. Он тут же сорвался с места и предстал перед ней, как всегда выпрямившись. Она закончила завтрак, но покидать беседку не спешила. На столе лежал лист бумаги с программой дня на утро, день и вечер. Королева изучала все пункты, надев очки.
Роза в глубине беседки переставляла посуду со стола на специальную тележку, чтобы потом отвезти на кухню. Жена напоминала Эдварду самую настоящую тень. Он никогда не замечал в ней характера и семейной гордости за династию. Роза выглядела абсолютно безликой, в ее глазах не было блеска, который красит любую женщину, даже малосимпатичную, а губы редко смыкались в улыбку. Если бы не отец, он бы никогда на ней не женился, она всегда затмевала образ той, которую он вряд ли сможет выпустить из своего сердца. Она была старше его, выше по общественному положению, но он влюбился в нее, едва был представлен. Она ходила с особой грациозностью, легкая походка и скрытая страсть возлюбленной волновала его. Эдвард не переставал удивляться, как она до сих пор не заметила его чувств к ней.
– Все готово? Эдвард? – спросила королева. – Вы сами должны понимать всю серьезность моих поручений. Один лишний шаг не в ту сторону и все пойдет не так, как мы задумали.
– У меня все под контролем, не беспокойтесь. В понедельник жители Страны Королевы вновь узнают о существовании Элизабетты. Обещаю, мы останемся в стороне, как и запланировали. Журналисты ведущих изданий получили приглашения на мероприятие. Их интерес, конечно, в первую очередь связан повышенным вниманием исключительно к вашей персоне и только самый внимательный, а они будут, уверяю вас, заметит Элизабетту, держащую вас под руку… И начнется… Ее лицо напомнит им кого-то. Затем они соединят в одно забытый скандал и роман в картинках, нынче популярный в желтой прессе. Имя вашей внучки свяжут с Золотым Дворцом и с музыкантом… Любопытные репортеры, жаждущие острого материала, сами сделают Элизабетту героиней первых полос…
– Вы умны и проницательны, Эдвард, – сказала королева и жестом поманила Розу. Роза оставила тарелки и кастрюли на тележке и за три секунды оказалась рядом. Королева вышла из беседки и продолжила говорить:
– Я думаю, Эдвард, что ваш сын и его жена достойны стать хозяевами особняка в Ирвине, просите секретаря подготовить все бумаги, я сегодня же их подпишу. Скажите, они внимательно следят за моей внучкой и музыкантом, как я просила? Всегда знают, где они проводят время и с кем? Жизнь такова, дорогой Эдвард, что мы не можем знать, где Элизабетта встретит опасность. Неприятности случаются не только с внучками королевы, но и с девушками популярных музыкантов, и с молодыми журналистами.
У Эдварда похолодело в груди, Клаус рассказал утром, что Элизабетта отдала им с Энни ключи от квартиры, а сама уехала в неизвестном направлении с музыкантом и пока не звонила.
– Все под моим личным контролем, – тихо сказал он, разыскивая в кармане брюк записную книжку с номерами телефонов. Он собирался позвонить сыну и предупредить его, как только он получит пять минут свободы.
– Надеюсь на это. Вы знаете, что мое доверие к вам безгранично, как и то, что я не выношу предательства и обмана.
– Я вас понял, – сказал Эдвард и посторонился, чтобы она не заметила, как он покраснел от стыда. Особняком в Ирвине Клаус существенно улучшит материальное положение…
– Вот и отлично, – сказала королева и вышла из тени.
Солнечные лучи коснулись ладоней и согрели. Она жалела, что не может позволить себе надеть что-нибудь более открытое, чтобы стареющее тело прочувствовало теплоту лучей. По утвержденному регламенту личная портниха следила за гардеробом королевы, и она не имела права отступать от ее рекомендаций на сезон.
Роза пару раз переглянулась с мужем. Она была чувствительной женщиной и догадывалась, врет Эдвард или говорит правду. Также она стыдилась необычного статуса «служанка» и не желала, чтобы единственный сын повторил судьбу отца. По ее мнению, Клаус должен был вырасти более разборчивым по отношению к реальности и к выбору спутницы по жизни. Иногда Роза мечтала, чтобы сын обратил внимание на Элизабетту, и она бы стерпела его любовь к королевской внучке, но не к старающейся угодить всем Энни. Саму королеву она люто ненавидела. Эдвард испытывал к ней более нежные чувства, чем верность и преданность. Он мог искусно ввести в заблуждение насчет отношений с королевой друзей, сына, но Розу – никогда. В каждом жесте и слове она чувствовала равнодушие Эдварда по отношению к себе, его законной жене, и совершенно другим, более мягким и преданным тоном, муж говорил с соперницей их супружеской жизни.
– Комнату Маргариты подготовьте к утру, – приказ королевы оглушил Розу, и она очнулась от дум. – Утром Элизабетта прибудет в Золотой дворец и проведет с нами несколько дней. На пятницу я назначила официальный прием и заседание Большого Совета, моя внучка станет главной героиней. Вы отправили письмо в Страну Короля секретной почтой? Я просила вас об этом вчера?
Роза утвердительно кивнула. Ей очень многого не объясняли, как, например, Эдварду, но иногда доверяли секретные поручения. И если королева решилась написать заклятому врагу семьи, то это не было совпадением, или актом примирения, она что-то задумала, Эдвард знал обо всем, теперь это хотела знать и Роза.
Он забыл прикрыть окно шторой и яркое солнце ослепив, разбудило его. Настало очередное утро, как и предсказала Элизабетта. Анри пытался восстановить в памяти дела, которые запланировал на сегодня. Не получалось. Мозг слишком расслабился от внезапно нагрянувшей любви, и он чувствовал, что не сможет какое-то время думать ни о чем, кроме Элизабетты. Он оглянулся и стал наблюдать за ней, она как крепко и сладко спала, подложив правую руку на подушку, а вторую на его грудь. Длинные волосы закрывали лицо. Анри отвел рукой спутавшиеся пряди и всмотрелся в ее лицо. Впервые он заметил, насколько она юна, благородна, одинока, красива и с характером. Он ближе придвинулся к ней, крепче обнял и решил написать музыку, специально для нее. Его долг помочь разобраться в чувствах и сделать правильный выбор.
Он не сомневался, что Элизабетта примет предложение бабушки со временем, когда поймет, что от нее почти ничего не зависит. Он знал, что не сможет давить на нее и не станет уговаривать остаться с ним. Она никогда не узнает, как он будет бороться со своим внутренним я, чтобы забыть то, что их связывает. Музыка станет спасительным мостиком. И пока в голове рождаются новые мелодии, он будет счастлив.
Элизабетта зашевелилась, перевернулась на другой бок и тихо засопела. Легкая простыня открыла белоснежную кожу спины. В книгах пишут, будто бы у королей все другое – и тело, и кровь, и руки, он начал верить авторам, особенно, когда касался рук Элизабетты, нежных и заботливых.
У нее было красивое тело и соответствующий положению темперамент. Она была немного сложна для понимания и тщательно, на протяжении трех лет знакомства скрывала себя настоящую, мастерски изображая девушку с характером.
С одной стороны, «внутреннее я» Элизабетты выдавало бесконечное – хочу, а с другой – она мирилась с любым мнением, стоило только направить в нужную сторону.
Анри ни минуты не сомневался в том, что побег из Золотого Дворца был не просто капризом, она задыхалась, находясь с детства в золотой клетке. Творческий потенциал вырывался наружу, а она сдерживалась, как того требовали приличия и Протокол. И только жизнь вне Золотого Дворца помогла реализовать талант по-настоящему. Элизабетта стала модным и узнаваемым обозревателем, привыкла работать в офисе по установленному графику. Все исполнители, создающие популярную музыку, мечтали о том, чтобы она черкнула о них пару строк в постоянной колонке, которую вела. Элизабетта чувствовала мелодию, эмоции, гармонию и умела находить совершенство даже в самом безнадежном материале. Она заставила миллионы меломанов прислушиваться к своему мнению и спорить с ней, заведя специальный почтовый адрес, на который читатели присылали письма с выводами и комментариями.
Раз в неделю, по субботам, Элизабетта вела двухчасовую передачу на популярной радиостанции, давая шанс молодым и перспективным музыкантам быть услышанными у массовой аудитории. Она лично отбирала композиции для эфира, не считаясь с мнением программного директора. Владелец радиостанции запретил мистеру Дику оказывать влияние на плей-лист в течение двух часов, так как программа Элизабетты имела высокий рейтинг и приносила дополнительный доход.
Анри и представить не мог, что его девушке придется уйти из журнала, закрыть радиопередачу и научиться играть в большую политику, позволяя лицемерному и тщеславному окружению удовлетворять личные амбиции, лишь бы им позволяли находиться в Золотом Дворце. Он осторожно выбрался из объятий Элизабетты, потянулся, затем склонился над ней и прикрыл одеялом до самой головы, решив, что выйдет на минутку, а затем разбудит. Он захотел удивить ее и сделать сюрприз.
Его сосед, потомственный пекарь, держал кофейню на другой стороне улицы. Когда Анри бывал в Городе и заходил к нему, мистер Орли угощал его булочками и свежим хлебом, а приветливая жена пекаря, миссис Летиция, подавала вкусный кофе, сваренный по старинному семейному рецепту. Анри бывал в разных странах на гастролях и ни в одной из них не смог найти такого вкусного и бодрящего напитка и таких нежных булочек.
Он обернулся, снова посмотрел на Элизабетту, не веря, что она здесь, с ним, наяву. Затем тихо, на кончиках пальцев, перебежал из спальни в гостиную через узкий коридор, обругав себя за безалаберность, потому что не смазал петли в прошлый раз. Дверь заскрипела мерзким противным звуком, но Элизабетта даже не шелохнулась, так крепко она спала.
На спинке кресла, у окна, висели джинсы. Анри взял их и потряс воздухе, чтобы разгладились, затем надел их. Из шкафа достал чистую футболку и толстовку с капюшоном.
На кухне он помыл грязные бокалы, выбросил ресторанные тарелки в мусорный пакет и протер стол чистым полотенцем, снятым с ручки кухонной плиты. Пакет с мусором взял с собой и выбросил в ближайший контейнер.
День обещал быть солнечным и теплым. Немного пекло в спину, но толстовку Анри снимать не решился, не любил, когда посторонние начинали подходить, задавать вопросы и хвалить музыку Группы, потому что случайно встретили их лидера, на ходу вспомнив: «я – слышал его песню в еженедельном хит-параде!» Он натянул капюшон толстовки на лоб, чтобы скрыть лицо и, оглядываясь по сторонам, перебежал дорогу. Машин почти не было, у большего числа горожан сегодня выходной и проснутся они часа через два, а на улицах появятся не раньше полудня.
Он толкнул стеклянную дверь пекарни мистера Орли, услышав знакомую трель колокольчика над входом, снял капюшон и подошел к барной стойке. Сосед вытирал бокалы полотенцем, прятал их в стойку и поглядывал на экран телевизора. Показывали утренние новости. В кадре мелькало изображение королевы, которая обещала посетить недавно открывшийся приют для одарённых детей, а в понедельник – Городской медицинский центр с новейшим оборудованием.
Анри осмотрелся, в пекарне было пусто. Первый посетитель если и появится, то не раньше восьми. В утренние часы на всех предприятиях общественного питания Города действовало специальное меню, и некоторые жители этого района предпочитали использовать эту привилегию даже в выходной день. Заметив соседа, мистер Орли оторвал взгляд от телевизора и поприветствовал друга.
– Мистер Анри! – воскликнул он. – Рад видеть вас. Примите благодарность за билеты на вчерашний концерт, жена и дочь остались довольны. Как вы? Мы видели вас на сцене, а лично, – пекарь задумался, – даже не вспомню…
– Месяцев шесть назад, – напомнил Анри и присел на высокую табуретку. – У меня ничего не изменилось, живу в привычном ритме, мистер Орли. Не поверите, но эту ночь удалось провести в собственной квартире. Утром, на восходе солнца, я проснулся и вспомнил, что миссис Летиция варит лучший кофе в Городе, а вы печете самые вкусные булки.
В новостях перешли к следующему сюжету, и пекарь убрал звук, чтобы лучше слышать гостя.
– Вы, как всегда мне льстите, мой друг, – сказал он, подвесил над стойкой последний бокал и бросил полотенце в контейнер для грязного белья. – Летиция уже поставила в печь первый противень и, возможно, я смогу порадовать вас свежей выпечкой. Подождете пару минут, я потороплю жену?
– Конечно, – сказал Анри, улыбнулся и достал бумажник из кармана толстовки.
Он всегда платил за кофе и булочки больше их стоимости, так как уважал соседа и понимал, сколько трудов стоит поддерживать на уровне семейное дело в течение. Чтобы не ставить мистера Орли в неловкое положение, Анри давал купюру большого номинала, и заходил утром, чтобы у соседа не нашлось сдачи.
Пекарь открыл дверь кухни и в зале запахло свежеиспеченным хлебом.
– Заказ на двоих…, – предупредил он соседа.
Мистер Орли улыбнулся и дверь с шумом захлопнулась. Он радовался тому, что Анри нашел время навестить его. Он считал молодого друга обаятельным и милым человеком. Не смотря на богатство и популярность, Анри не держал себя высокомерно, находил время посидеть за столиком у третьего окна и обсудить новости в стране в отличие от других знаменитых людей, заходящих в кофейню. Некоторые из них забирали пакет с выпечкой и уходили с недовольным выражением лица, не сказав ни слова.
Анри ждал мистера Орли у барной стойки. Он наклонился вперед и заметил край газеты под полотенцем, которую оставил сосед-пекарь. Он осторожно вытащил газету из-под полотенца и развернул на столешнице.
Первую полосу самого читаемого в Городе «желтого» издания занимали вызывающего содержания заголовки, в одном углу он увидел свою фотографию, в другом нечеткий снимок Элизабетты. И знак амура между ними. Анри раскрыл газету на нужном развороте и увидел серию фотографий, сделанных в самых неожиданных местах. Журналистам удалось сфотографировать, как он целовал Элизабетту в Городском парке у пруда, как держал ее за ладонь в ресторане, как обнимал в фойе театра, как держал под руку в продуктовом магазине, и обнимал у сцены перед концертом! Чуть ниже он увидел фотографии из машины Фелла, он и вспомнить не мог, куда друг подвозил их. Их застали и в библиотеке, среди полок с книгами.
Заголовок вверху разворота опечалил и расстроил его – известный музыкант и леди Х, фото-роман. Ниже шла ссылка на дату выхода нового номера, где читателя ожидали более пикантные фотографии.
– Умеют же испортить настроение, – тихо пробормотал Анри.
Из кухни вернулся мистер Орли с двумя стаканами кофе и пакетом с горячими булочками.
– А, – воскликнул он, заметив газету на столешнице. – Проходу не дают? Вчера заходили двое, на ночь глядя, недовольные и спорили друг с другом. Сын слышал.
– Вы правы, мистер Орли, и не поверите, я утратил способность вычислять их.
– Так у вас на самом деле девушка появилась? – воскликнул пекарь, забрал газету и выбросил в урну, отметив, что сосед выбрал довольно симпатичную и милую девушку. – И кто она? Уж мне-то можете рассказать все, я ни разу не подвел вас.
– Внучка королевы, – не подумав, сказал Анри, а после того, как пекарь непроизвольно удивился, произнес, – шутка… Мою девушку зовут Элизабетта, она пишет статьи для музыкального журнала и ведет передачу на радио. Столько сил потратили на создание фото-романа, а коллегу третий год признать не могут.
– И то верно, – сказал мистер Орли и протянул через стойку пакет с булочками и два стакана кофе.
Анри открыл бумажник, рассчитался обычным способом и поблагодарил соседа. Пекарь положил купюру не в кассу, а в коробку, спрятанную на другом конце барной стойки, и выглянул в окно. Анри перебегал дорогу, пока мигал зеленый свет, затем его силуэт скрыло высокое дерево.
Толкнув дверь подъезда, Анри через ступеньку поднялся на пятый этаж, едва не пролив кофе из стаканов. Он спешил. Элизабетта могла проснуться, а ему хотелось удивить ее. Она лежала в том же положении. Анри оставил кофе и пакет с булочками на столе, открыл штору и впустил в комнату яркий солнечный свет. Он подошел к кровати, наклонился и поцеловал сначала лоб, а когда дошел до губ, Элизабетта, не открывая глаз, потянула его за капюшон толстовки.
– Который час? – спросила она. – Петер, статья…. Плей – лист и вопросы… Я совсем расслабилась, меня же уволят…
– Половина восьмого, – успокоил ее Анри. – Ты говорила, что в редакции тебя ждут к десяти. Или я все напутал? Обещаю лично доставить к проходной. Эй, просыпайся, – он встал и снял толстовку, бросил ее на пол. – Я принес завтрак, мой сосед – лучший в Городе пекарь, а его жена варит вкусный кофе. Один глоток, и ты взбодришься.
Элизабетта, натянув одеяло до плеч, облокотилась на спинку кровати и взяла поданный Анри стакан. Кофе дымился. Она сняла крышку и сделала глоток. Затем попробовала булку на вкус и с восхищением в голосе сказала:
– Ты прав. Вкуснее кофе я не пробовала, а булочки!.. Ароматные и свежие…
Анри наблюдал, как она доедает корочку и запивает кофе, забыв, что у него в руке свой стакан и булочка. Как же грациозно она отламывала кусочек и ела, медленно и пережевывая. Закончив с первой булочкой, она попросила добавки. Анри отдал ей пакет, и угощением мистера Орли распоряжалась Элизабетта. Задумав как следует повеселиться, она бросила в Анри куски последней булочки. Он успел увернуться, затем склонился над ней и обнял. Она вырывалась, продолжая играть и смеяться, пока он не успокоил ее поцелуем. То субботнее утро осталось в его памяти, как самое счастливое и беззаботное.