Колокола звонили и звонили.
Когда дверь за миссис Паско закрылась, заговорил комендант.
— Он был порядочным человеком однажды. Не думайте.
— Вы имеете в виду Паско?
Комендант серьезно кивнул.
— Не в моем вкусе.
— Орден «За боевые заслуги» и бар. Крест «За летные боевые заслуги» и бар…
— А теперь только бар. Что же так?
— Слышали, что она сказала? Она лжет. Из Южного Норвуда они подались сюда не ради какого-то там морского воздуха.
— Я это понял.
— Дон угодил в переплет. Его подставили. Он был не из тех людей, кто разбирался в человеческой природе и всей ее… гнилости.
— Жаль, — посетовал Джеральд. — Я так понимаю, здесь его дела не выправились, так? Не лучшее место?
— Худшее, — ответил комендант, в его глазах всколыхнулось темное пламя, — для кого бы то ни было.
Фрина снова шевельнулась во сне — легонько вздрогнула, едва не проснувшись при этом. Оба мужчины молча застыли на месте и не издавали ни звука, пока вновь не услышали ее мерное дыхание. В тишине колокольный звон разносился еще громче. Казалось, ударами своими он проделывает в крыше гостиницы дыры.
— Шумно тут — вполголоса заметил Джеральд.
— И надо вам было приехать именно сегодня! — с жаром, но вполголоса произнес комендант.
— Этот перезвон, он ведь… не всегда?..
— Конечно нет. Всего раз в год.
— Почему нас не предупредили заранее?
— Обычно они не принимают бронь на этот день. Не имеют права. Когда заправлял Дон Паско, он за этим зорко следил.
— Вероятно, его супруга пожелала не упускать клиентов.
— Женщине нельзя доверять решение таких вопросов.
— Разве была альтернатива?
— В глубине души женщины всегда остаются порождениями тьмы. — Серьезный тон и горечь в голосе коменданта слегка обескуражили Джеральда.
— Моя жена не возражает против колоколов, — сказал он через мгновение. — Шутка ли, они ей даже нравятся. Не думаю, что это делает ее…
Комендант повернулся и уставился на него.
— Увезите ее отсюда, — перебил он ее тоном, не терпящим возражений, как если бы взрослый приказывал неразумному ребенку.
— Мы и так съедем через денек-другой, — как можно миролюбивее ответил Джеральд. — Увы, Холихэвен нас совсем не радует.
— Уезжайте сейчас. Пока еще не поздно. Живо!
Стальная уверенность в голосе Шоткрофта не могла не тревожить. Джеральд волей-неволей задумался над возможностью. Пустой вестибюль с его депрессивным декором и безликой мебелью вдруг показался ему поистине враждебной средой.
— Вряд ли они будут упражняться всю ночь напролет, — робко заметил он, но на этот раз его голос прозвучал приглушенно от страха.
— Упражняться? — От этого слова из уст коменданта повеяло ощутимым — особенно в этом пропаренном помещении — холодком. Они, по-вашему, упражняются?
— А что же еще?
— Они будят мертвых.
Дребезг ветра в дымоходе на мгновение привлек внимание к уже вовсю ревущему огню. Джеральд сильно побледнел.
— Это ведь фигура речи? — спросил он еле слышно.
— Где угодно, но не в Холихэвене. — Шоткрофт вновь обратил взгляд к огню.
Джеральд посмотрел на Фрину. Она дышала уже не так тяжело. Его голос упал до шепота.
— Что у вас тут происходит?
Комендант ответил — тихо, в тон ему:
— Никто не знает, сколько времени они будут звонить. Каждый год — по-разному. Не знаю, почему так. До полуночи ничего не случится. Может, и чуть позже. Но потом… потом мертвые восстанут. Сперва — один-другой, но некоторое время спустя — все, все они. Видели же, сегодня даже море отхлынуло от берегов. В городках вроде нашего каждый год тонет несколько забулдыг. В этом году мы, можно сказать, побили рекорд. Но утопленники — это малая часть нашей проблемы с мертвецами. Больше всего их лезет не из воды, а из-под земли. И, поверьте, это вовсе не прекрасное зрелище.
— И зачем они… вылезают? Куда идут?
— Думаете, я отслеживал? Вот уж нет. Я пока что в уме не повредился.
В глазах коменданта отражалось красное пламя. Повисла долгая пауза.
— Я не верю в воскрешение, — наконец нарушил молчание Джеральд. С каждым часом колокола звонили все неистовее и громче. — Во всяком случае, в воскрешение тела.
— А какое еще может быть воскрешение? Все остальное — так, пустые теории. Никто не может себе представить, что еще может воскреснуть.
Джеральду вспомнился полузабытый спор двадцатилетней давности. Давненько он не заговаривал с кем-либо на такие щекотливые темы.
— Ладно, — подвел черту он, — вы советуете мне хватать жену и бежать. Но куда?