— Говорю же, никакой ошибки не было, — сердито бросила миссис Паско.
— Откуда нам знать?
— Вам-то? Ниоткуда. А я — знаю. И получше многих. — Гнев в ее голосе мешался с глубокой, затаенной печалью.
— Если вы хотите получить деньги, — вмешался Джеральд, — выпишите нам уже счет, в конце-то концов. Фрина, иди наверх и собирай вещи. — Все-таки зря он убедил ее разобрать чемодан между прогулкой и ужином.
Фрина медленно опустила ноги на пол и поднялась. Она явно не хотела собираться и отчаливать, но и перечить тоже не собиралась.
— Надеюсь, ты мне поможешь, — пробормотала она.
С миссис Паско произошла еще одна перемена. Теперь она выглядела испуганной.
— Не уезжайте. Прошу вас, не надо. Не сейчас. Уже слишком поздно.
Джеральд резко повернулся к ней.
— Слишком поздно для чего? — резко спросил он.
Миссис Паско побледнела.
— Для… для т-т-такси, — запинаясь, выдала она. — Они в такой час не… не ездят.
Джеральд закатил глаза и взял Фрину за руку:
— Кто куда, а мы — наверх, собираться.
Но миссис Паско предприняла еще одну попытку отговорить их:
— С вами ничего не случится, если вы останетесь. Правда. — Ее обычно резкий голос звучал так слабо, что совсем потонул в колокольном звоне. Джеральд заметил, что хозяйка где-то успела подхватить очередную бутыль виски и теперь наполняет стакан трясущимися руками. Все так же держа супругу за руку, он первым делом подошел к массивной входной двери гостиницы. Удивительно, но она оказалась не запертой ни на ключ, ни даже на засов — от легкого толчка открывшись на улицу. Колокола гремели во все небо, их дьявольские голоса неистовствовали повсюду, в каждом закоулке.
Фрина, как отметил Джеральд, впервые показалась напряженной, павшей духом.
— Ты прав, уж слишком долго они звонят, — сказала она, прижимаясь к мужу. — Вот бы уже перестали.
— Мы собираем вещи и уходим. Мне нужно было знать, сможем ли мы выбраться этим путем. Как бы эту дверь закрыть потише…
Петли, будто в пику ему, отчаянно взвизгнули, и Джеральд нерешительно замер. Вдруг что-то темное и бесформенное — с рукой, которая, казалось, придерживала черное одеяние над головой, — пронеслось через острые углы улиц, словно летучая мышь, вниз по узкому, плохо освещенному тротуару… почти что без звука. Первое движущееся существо на улицах Холихэвена — и как же Джеральд радовался тому, что увидел его только он, а жена как раз в этот момент отвернулась! Дрожащей рукой он резко захлопнул дверь.
Но он тревожился понапрасну — набат заглушал собой все. В гостиной безутешно рыдала миссис Паско, и Джеральд мысленно похвалил Фрину за то, что она не стала здесь задерживаться и расспрашивать, чем можно помочь. Поднявшись наверх, первым делом они уперлись в дверь номера коменданта: им пришлось пройти вплотную к самураю, чтобы свернуть в левый коридор.
Вскоре они оказались в своих покоях и закрыли дверь на ключ.
— Господи, — выдохнул Джеральд, опускаясь на двуспальную кровать. — Чертовщина какая-то творится. — Не в первый раз за вечер он — даже сильнее, чем прежде, — испугался непреднамеренной уместности своих слов.
— Чертовщина, верно, — спокойно согласилась Фрина. — И поэтому мы останемся здесь. Переждем.
Он не понимал, что́ жене известно, о чем она догадалась или что́ вообразила; поэтому любые попытки объясниться могли сыграть с ним дурную шутку. Но силы бороться с этим ее характерным упрямством тоже едва ли у него имелись. Фрина глядела из окна на главную улицу.
— Знаешь, их можно слышать, но не слушать, — предложила она устало.
Джеральда куда больше напугало бы сейчас отсутствие набата, а не его звучание. Но надеяться на то, что незримые пономари будут трезвонить до первых лучей солнца, — затея, вернее всего, бесполезная. Вот одна группа колоколов смолкла: иного объяснения тому, что звук явно притих, в голову не приходило.
— Вот видишь, унимаются, — сказала Фрина. Джеральд резко сел на край кровати.
Почти сразу еще какие-то пономари сдали свои полномочия, за ними — еще одни, и еще, еще… Пока не осталась лишь одна группа, с которой все, похоже, и началось. Потом колокольная полифония сменилась ударами лишь одного колокола. Он пробил пять, шесть, семь раз… и тоже смолк.
Тишина обрушилась на город.
В голове Джеральда все еще гремело звонкое эхо, заглушаемое лишь стуком сердца.
— Боже мой, — выдохнула Фрина, отвернувшись от окна и вытянув над головой руки. — Нет, серьезно, давай завтра уедем в другое место. Без разницы, был ты там или нет. — Она начала раздеваться.