Фенвилл не смог придумать, что сказать.
— Вор, — повторил мужчина в маскарадном костюме.
— И что же я украл? — Вопрос, в сущности, напрасный — ответ он знал и так. Видимо, не только сундук с деньгами на благотворительные цели пропал в день отъезда Гюнтера — вполне возможно, не досчитались чего-то еще. Фенвилл многое заметил, но в своей острой любовной горячке ничего не понял. — Это Гюнтер. Уверен, это Гюнтер.
— Не только вор, но и трус, — бросил мужчина безапелляционно.
Фенвилл попытался взять себя в руки.
— Я не имею к пропаже никакого отношения, — сказал он. Бесконечный строй суровых обвинителей выстроился перед его внутренним взором, голося на разные лады.
— Тогда, — сказал мужчина, — нас ждет дуэль. — И снова он будто констатировал факт — тоном, не терпящим возражений. — Вам будет предоставлено право выбрать себе оружие по вкусу, — насмешливо добавил он, и в руке у него будто из воздуха появилась та самая трость с инкрустированным набалдашником.
Так случилось, что отец Фенвилла в юности был фехтовальщиком-любителем и дал сыну несколько уроков.
— Не несите чепухи, — отрезал Фенвилл. — Этот маскарадный костюм плохо влияет на ваше здравомыслие.
В лице мужчины не дрогнул ни один мускул.
— За часами в холле, — сказал он, — есть рапиры. А в моей спальне — мушкеты.
— Рапиры, — выбрал Фенвилл. Его идея заключалась в том, чтобы загнать в угол этого безумца, а потом — сбежать. Как ни странно, он чувствовал себя довольно уверенно.
Мужчина запер входную дверь и забросил ключ на высокую каминную полку над головой Фенвилла — тот звякнул об основание одного из тяжелых подсвечников. Мужчина пружинистой походкой прошел к высоким напольным часам и на какое-то время замер, ни слова не говоря. Затем, в порыве необоснованной ярости, он опрокинул их на пол — и часы с ужасным дребезгом разбились, разбросав по сторонам стекла, щепки и ржавые пружины. Он повернулся — в руке у него тускло блеснула рапира в клочьях паутины.
— Поймать-то сможешь? — грубо спросил он и метнул рапиру в голову Фенвиллу. Как ни странно, Фенвилл смог — хоть и повредил палец о кромку стальной рукояти.
Разбитые часы лежали между ними. У мужчины, казалось, не было никакого оружия, кроме толстой трости; затем он сделал выпад, и Феннвилл понял, что внутри аксессуара был сокрыт клинок. В следующую секунду мужчина перешагнул барьер — и атаковал.
Он сражался с дикой яростью, легко передвигался и был дьявольски зорок. Фенвилл нашел время удивиться своей удали; но противник наскоро оттеснил его к лестнице в конец холла, а затем, закрепляя успех, загнал его на две ступеньки вверх.
Не только прихожая, но и лестница, да и, казалось, весь дом были освещены свечами в серебряных подсвечниках: Фенвилл, по-дилетантски защищаясь, шаг за шагом отступал, уклоняясь то к одному источнику света, то к другому. Враг сражался молча и методично — меж его тонких, напряженных губ то и дело поблескивал яростный оскал.
Их оружие стучало, как адские кастаньеты. Сиюминутный восторг Фенвилла прошел — они явно сражались не на жизнь, а на смерть, и долго продержаться ему явно не светило. Еще минута… от силы — две… и эта дикая архаичная дуэль завершится, а вместе с ней — и его жизнь. Инстинкт самосохранения взыграл в нем — преодолев две оставшиеся ступеньки и встав на почти уже знакомой лестничной площадке, Фенвилл схватил подсвечник, ближе всего стоявший, и швырнул его в лицо оппоненту. Мига замешательства со стороны того хватило, чтобы предательским выпадом Фенвилл пронзил его рапирой насквозь. Мужчина в маскарадном костюме изогнулся дугой — а затем молча рухнул в пролет; тело скатилось по лестнице с глухим стуком. Сам же Фенвилл осел на пол, чувствуя, как сознание уносится куда-то вдаль.
Когда он пришел в себя, над ним стоял доктор Бермуда.
— Попробуйте встать, — произнес он. — У нас мало времени. — По его затуманенным глазам можно было прочесть, что случилось нечто неприятное.
Фенвилл увидел неподалеку большой стул, явно вынесенный из комнаты Дорабеллы, и всполз на него. На этот раз он не удосужился спросить доктора, как он здесь оказался. На заднем плане маячила фигура низкорослого Бермуды-младшего.
Собравшись с силами, он подошел к поручню и выглянул вниз, в пролет. Где же тело его врага? Впервые он заметил, что пол усыпан потускневшими старыми конфетти.
— Сюда, — сказал доктор. — Идемте со мной.
Фенвилл послушался.
На длинном позолоченном диване перед камином лежала Дорабелла. Свет множества свечей сиял на ее белом лице и растрепанных волосах. Она была завернута в одеяло, но оно уже порядочно вымокло в крови, хлещущей из колотой раны. Странно, но Фенвилл ощущал себя в определенной мере готовым к такому зрелищу. Дорабелла ведь сама ему обо всем рассказала. Той частью себя, которую доктор Бермуда наверняка назвал бы «магнитом, спрятанным в подсознании», он давно уже обо всем догадался.