И Карфакс, находивший во всех проявлениях Ариэль ту самую грацию, какую тщетно искал всю жизнь, конечно же, согласился с ней. Он смотрел, как она поднялась с дивана и подошла к двери. Эта женщина буквально околдовала его, перетянув все внимание на себя, и поэтому лишь краем глаза он приметил фигуру огромного дородного мужчины — сначала мелькнувшую в одном окне, затем в другом. Похоже, этот человек огибал угол дома; но его мимолетное явление не заставило Ариэль ни удивиться, ни как-то прокомментировать сам факт, и Карфакс, очарованный ей, тоже не удостоил мужчину за окном внимания.
Вечер он провел, рисуя в саду. Светило весеннее солнце, окружающие дом кольцом холмы защищали площадку от ветра. Едва Карфакс спустился в сад, его внимание привлек определенный характер этих холмов — их мощь, с какой он до сих пор не сталкивался. Такой вид буквально просился на холст. Без промедлений Карфакс приступил к работе, сам дивясь тому, до чего сильные и уверенные штрихи оставляет карандаш в его пальцах. Работа получалась мрачной. За несколько часов работы Карфакс закончил свой рисунок и восхитился его давящим эффектом; на это время он даже позабыл об Ариэль. Завтра он начнет финальную версию, свой шедевр. Он тут же взялся за предварительный скетч и работал до тех пор, пока сгущающийся холод и сырость не напомнили ему, что год еще только начинается и остров находится всего в тысяче миль от Англии.
К его изумлению, Ариэль пришла к ужину в костюме, хотя и упрощенном, мужчины елизаветинской эпохи. Одетая в черное и в белой рубашке, оставленной открытой у шеи и обнажавшей ее бледную кожу, она вполне могла бы быть актрисой, собирающейся сыграть Гамлета, — Бернар или Нильсен[15], — если бы не гладкие золотистые волосы, ниспадающие на плечи, с первого взгляда подчеркивающие не только ее пол, но и в некотором смысле ее подлинность. Длинные черные чулки плотно облегали ее прекрасные ноги, как вторая кожа; с тем же успехом на нижней половине ее тела могло и вовсе не быть одежды.
Карфакс задал один-единственный вопрос:
— Почему же все женщины не одеваются так, как вы? Один ваш вид пробуждает во мне любовь и трепет.
— Понятное дело, ведь мы — друзья, — снова сказала она будто невпопад, предлагая ему изысканный маленький бокал. Небольшая столовая имела овальную форму, а ее потолок, сам по себе, вероятно, плоский, был расписан в манере Бьяджо Ревекки[16] так, чтобы казаться круто вогнутым. Пока Карфакс и Ариэль восседали по разным концам стола из атласного дерева — компактного и овального, как и само помещение, — горничная в сером, теперь переодевшаяся в вечернее черное платье, молча подавала им идеально приготовленные, если судить по их виду, блюда.
После ужина они поднялись в музыкальную комнату и несколько часов напролет играли на фортепиано — либо на одном из двух, в четыре руки, либо на разных инструментах, но дуэтом. Время от времени служанка приносила им кофе и рахат-лукум, ставя подносы на маленький столик в центре комнаты. Света от камина, казалось, вполне хватало, чтобы осветить всю комнату — ни лампы, ни свечи тут не требовались. Тем более, оба музыканта прекрасно знали свои партии.
— Что это за бюст над каминной полкой? — поинтересовался Карфакс.
— Думаете, я знаю? Задайте вопрос полегче. — Ариэль рассмеялась. — Он тут просто стоит… это часть дома.
В их игре случались длинные паузы, когда они страстно и тихо говорили о чудесах и красотах музыки: о невзгодах, разочарованиях и сложных испытаниях, порой выпадающих на долю музыкантов. Снаружи весь мир поутих, если не считать периодических завываний ветра, гуляющего в дымоходе и грохочущего какой-то далекой оконной рамой. В комнате не было часов, и поэтому само понятие времени теряло свою привычную силу.
Карфакс наконец прекратил играть и подошел к Ариэль, сидящей за другим пианино. Она как раз начала играть мелодию, которую назвала «воздухом Острова», ее собственного сочинения. Звук вился и прорывался сквозь плотно занавешенную тишину, лишенный гармонии и смысла.
Руки Карфакса легли на ее обтянутые черной тканью плечи.
— О, Ариэль, — сказал он. — Ариэль, я… я люблю вас всем сердцем и душой.
16
Гутлак Кроуландский — христианский святой из графства Линкольншир в Англии, один из первых святых, вышедших из среды самих англосаксов, священник, монах, чудотворец, отшельник-аскет с острова Фенах.