Это был последний урок создания музыки. Энни была переполнена чувствами и растеряна, хотя старалась выложиться до конца; я увлёкся ролью дирижёрской палочки, среднего плана между ними — и по большому счёту, потерпел сокрушительную неудачу, хотя было несколько чудесных моментов алхимического смешения трёх очень разных элементов. В конце концов Дик (благослови Боже его творческую душу) начал меня слегка раздражать, потому что не хотел замедлить темп и послушать нас — он был в другом мире, в объятиях духа или демона. Но мне было трудно открыть рот и высказать то, что было у меня на уме.
Примерно в 0.30 мы пошли в тёмную столовую выпить травяного чая. Дик рвался продолжать играть, но я был на грани изнеможения. Я сказал: «Рискну предположить, что музыка и завтра никуда не денется — моему телу нужна передышка» и ушёл в свою комнату. В темноте я улёгся на кровать и, глядя на толстые пыльные шторы, отдался потоку свободных ассоциаций. Уснул я не раньше чем через полчаса.
Воскресенье
Ранним утром в библиотеке состоялось маленькое групповое упражнение по релаксации. Курс был закончен, и некоторые Крафтисты уже уехали. За завтраком Фрипп оставил свой пост (или, может быть, трон) за главным столом и уселся слева от меня, смешавшись с членами общины. Карен рассказала смешную историю о том, как в центральной Калифорнии на неё голую как-то налетели пчёлы, Фрипп отпустил ещё несколько гадких нью-джерсиийских шуток. Он что-то говорил о Тойе Уилкокс, своей невесте, и я спросил, скоро ли ждать маленьких крошечных Фриппов на кривых ножках. «Нет», — протянул он с лучшим дорсетским акцентом. «Читай — по — губам… НЕТ.»
Я вышел на пробежку по хрустящему снегу. Потом снег повалил, и тут я сломался и расплакался самыми очистительными слезами за добрые десять лет.
Фил, Рэй Джанг и я складывали вещи в машину Фила, собираясь доехать до станции в Харперс-Ферри. Роберта нигде не было видно, и у меня появилась идея собрать несколько человек и подняться к нему в комнату попрощаться. Роберт, как всегда лёгкий на ногу, встретился нам на лестнице — он спускался вниз. Я выпалил: «Я просто хотел попрощаться.»
«Всё это розыгрыш», — сказал он.
Постскриптум
Я играл на новой настройке примерно три месяца, и время от времени повторял некоторые упражнения. В конце концов я отказался от неё, потому что, будучи по существу ритм-гитаристом, я, после значительных усилий и поисков просто не смог найти хороший набор аккордов, звучание которого мне бы понравилось. Я понял, что понадобится много месяцев — а то и лет — чтобы вполне овладеть новой настройкой, и что работа с нею неизбежно изменит мой стиль игры на гитаре. А мой стиль мне нравился — в нём были воплощены двадцать лет труда. К такой жертве я не был готов, и поэтому в один прекрасный день (не без некоторого чувства потери и вины) я настроил свою гитару по-старому — и с тех пор всё так и остаётся, за исключением нескольких случаев, когда мне хотелось вновь испытать это совершенно особое звучание Гитар-Крафта.
Тем не менее, фрипповское влияние на то, как я создаю музыку, думаю о ней, упражняюсь и преподаю, простиралось гораздо дальше моего мимолётного увлечения новой настройкой. Некоторые технические или музыкальнотеоретические идеи, впитанные мной в Клеймонте, оказались для меня безграничным источником вдохновения и сомнений на два-три года, после чего заняли своё место в общем объёме моего музыкально-концептуального репертуара. Например, я много месяцев испытывал продуктивную одержимость октатоническими гаммами и их гармоническим смыслом, столь отличающимся от привычной тональности, и без конца играл их на клавишах в многочисленных меняющихся полиметрических контекстах, создавая великолепные квазиимпровизационные структуры, аккомпанирующие потокам мыслей, непосредственно происходящим из упражнений Гитар-Крафта.
Что касается более глубоких, надмузыкальных, экстрамузыкальных, метамузыкальных уровней труда, смысла и страдания, которые я обнаружил в Гитар-Крафте, то что можно тут сказать, кроме того, что этот материал можно изучать всю жизнь — как способом самого Гитар-Крафта, так и при помощи других методов и каналов (похоже, мой жребий именно таков). На написание этой главы у меня ушло больше времени, чем та неделя, что я провёл в Клеймонте — притом я не включил много подробностей (некоторые — намеренно, некоторые — из-за лени и провалов в памяти). Нет сомнения, что о Гитар-Крафте можно написать столько подобных глав, сколько всего существует Крафти-гитаристов. А для меня Гитар-Крафт стал одним из наиболее судьбоносных звеньев на протяжении всего моего музыкального образования.