В 1973 г. Фрипп сказал: «Меня вообще-то не интересует музыка. Музыка — это всего лишь средство создания магического состояния.» (Кроу 1973, 22) Я думаю, он хотел сказать, что внешние формы музыки, её стили, история, структура, даже эстетика — область академического подхода к музыке — для него не имели решающего значения. Смысл заключался в «магическом состоянии», в которое может ввести человека музыкальная практика. С этой точки зрения едва ли есть разница, какие в музыке ноты, ритмы, тембральная внешность, сами звуки; имеют значение только настроение и восприимчивость участников этого акта. Акцент делается не на объекте, а на субъекте — не на звуке, а на слушателе.
Не знание, а познание. Парадокс, но, конечно, именно звуки, которые мы слышим (неважно, музыкант ты или слушатель), дают нам возможность обратить внимание на качество познания: звук становится знанием, но основополагающий момент — это факт познания.
В 1974 г. Фрипп сказал в интервью: «Когда мне был 21 год, я понял, что никогда на самом деле не слушал музыку и особенно ею не интересовался. Я начал интересоваться музыкой с точки зрения гитариста, работающего в разных ситуациях. Сейчас я дошёл то того, что музыка представляется мне чем-то другим, чем большинству людей. Я бы сказал, что суть моей жизни — это создание гармонии, и музыка служит одним из её компонентов.» (Розен 1974, 38)
Это высказывание кажется связанным с предыдущим, но тут слово «музыка» имеет другой смысл. Здесь «музыка» означает то интуитивно постигнутое и организованное в звуке качество, которое составляет «познание» истинного музыкального опыта. Мне кажется, Фрипп говорит здесь, что он уже около десяти лет был гитаристом, прежде чем понял, что в создаваемых им звуках есть некий смысл. До этого он работал над музыкой как над неким мастерством, физическим умением на механическом уровне — как машинистка, чьи пальцы скачут по клавишам, не понимает ни смысла, ни значения печатаемого текста, или как студент консерватории, который упражняется по нескольку часов в день и никогда не обращает ушей к заложенной в нотах музыке. И, в каком-то смысле, если музыку никто не слушает, её нет; может присутствовать организованный звук, но не качество, организованное в звуке. В этой цитате Фрипп использует визуальную аналогию: «музыка представляется мне чем-то другим…» Не то, что ты увидел, но как ты увидел.
Фрипп иногда (особенно во время гастролей Фриппертроники) приглашал слушателей стать частью творческого процесса и включиться в активное слушание. Когда публика ждёт, что исполнитель сделает для неё всё, что она захочет, результатом будет пассивное развлечение, отвлечение, эскапизм. Когда же публика восприимчиво участвует в создании музыки — ведь настоящая музыка не какой-то существующий «где-то там» объект, но качество внимания, обращённого к чистому звуку «здесь» — тогда рождается искусство. На одном концерте в Бостоне Фрипп сказал публике: «Вы несёте точно такую же ответственность, как я. Поскольку жизнь иронична, я получаю за это деньги, а вы — нет.» (Шруэрс 1979, 16)
Центральный парадокс, самый затруднительный момент всей карьеры Фриппа состоял в различии между, с одной стороны, созданием художественных объектов для жаждущей продукта, но пассивной публики, и, с другой стороны, реальным сотворением искусства вместе с публикой на основе взгляда на коллективную творческую цель. Для творчества — как для любви — нужны равные партнёры; иначе один из них станет чистым искусством (или секс-объектом) для другого. Видимо, Фрипп думал так же, когда в 1982 г. кисло-сладко заметил, что в жизнелюбивом Лондоне 1969-го «я вдруг заметил, как много общего есть у проституток, стриптизёрш и музыкантов: все они продают публике что-то очень интимное.» (Фрипп 1982А, 42) Как только человек почувствует вкус настоящей любви (или настоящего искусства), обычный секс (или простое развлечение) может удовлетворить его на неком примитивном уровне, но более глубокое желание остаётся нереализованным.
Фрипп рассматривал King Crimson как образ действий, и хотя он так и не дал ему точного определения, мне представляется, что он имел в виду именно такую идею создания музыки — с понимающими музыкантами, на основе коллективного интуитивного опыта музыки как качества, организованного в звуке — и последующего представления её публике в надежде расширить круг людей, участвующих в создании искусства. Фрипп всегда подчёркивал, что King Crimson был концертной группой, а не записывающимся составом. В конце концов Фрипп пришёл к заключению, что записи неспособны передать качественное впечатление от музыки, и поэтому всегда испытывал неоднозначные чувства к своей записанной продукции. Не так давно один журналист спросил его: «Вы до сих пор считаете, что запись пластинок — это одни хлопоты и головная боль?» Фрипп ответил: «Конечно… Потому что это имеет очень слабое отношение к музыке. Понимаете, цель музыки — процесс. Цель записи — тоже процесс. Но пластинка — это продукт. Из-за связанных с этим ограничений и стеснений, способа записи. этот процесс очень трудно отразить в продукте.» (Дроздовски 1989, 37)