Роберт Фрипп всегда настаивал, что King Crimson во всех своих воплощениях был прежде всего концертной группой, и только во вторую очередь — студийной. Он никогда не выражал безоговорочного одобрения ни одной пластинке King Crimson, утверждая, подобно Бобу Дилану, что для него весь смысл заключается в контакте с живой аудиторией в реальном времени. Ещё в 1971 г. Фрипп подчёркивал важность обратной связи со стороны публики, «чувства взаимодействия с публикой». (Уильямс 1971, 24) Парадоксальным образом, слушателям на концертах Crimson часто казалось, что Фрипп удалён, отодвинут, неотзывчив — заключён в неком собственном мире и прилагает весьма небольшие усилия для того, чтобы непосредственно привлечь их внимание. Это представление было упрочено его практикой (принятой после первых восьми концертов) во время игры сидеть на табуретке. Когда журналисты спрашивали его «Почему Вы сидите на сцене?», Фрипп отвечал: «Потому что на гитаре нельзя играть стоя. Во всяком случае, я не могу.» Ему казалось, что «стоять с недовольной миной — не моё дело. Моё дело — играть, а я не мог играть стоя.» (Розен 1974, 18) Дело было в сосредоточении: «Есть вещи, которые гораздо легче играть стоя, и если требуются какие-то физические вещи, то конечно, рассиживаться нечего; но если требуется значительная концентрация и техника, то можно просто сесть и сосредоточиться на этом.» (Уильямс 1971, 23-4) Но дело было также в неприятии Фриппом того, что он называл «шоу-биз-делами» — целого спектра пустых жестов во имя развлечения, которые неизменно сопровождают рок-представления. Он саркастически заметил: «Я понимаю прелесть эмерсоновских прыжков вокруг органа, но никогда бы не смог этого сделать — да ещё так, чтобы это подействовало как надо. Это выглядело бы фальшивкой, потому что я не тот тип.» (Уильямс 1971, 23) Сравните со словами Джона Леннона в 1970 г.: «Beatles намеренно не двигались как Элвис, и это было нашей политикой, потому что нам всё это казалось чепухой и глупостью. А потом появился Мик Джаггер, возродивший эти бредовые движения — виляние задницей и всё прочее. И тогда люди начали говорить: «Нет, Beatles — это прошлый век, потому что они не двигаются.» Но мы не делали этого сознательно.» («Леннон вспоминает», 34)
I TALK TO THE WIND. Согласно выходным данным альбома, это не фрипповская пьеса — её написали Ян Макдональд и Пит Синфилд. У меня всегда были трудности с этой песней: она казалась довольно длинной (5’40”) и не особенно содержательной. Там есть красивый линейный контрапункт — то есть когда гармонии рождаются из направленно ведомых индивидуальных мелодических линий — и мягкое столкновение мажора с минором достаточно пикантно. Но в окончательном итоге, ценность “I Talk To The Wind” скорее в её формальной функции на первой стороне пластинки, нежели в каком-либо истинном музыкальном качестве: между “Schizoid Man” и “Epitaph” нужно вставить что-нибудь мягкое и чарующее. Идиллическая интерлюдия между насилием и пророчеством. Я вот только не уверен, нужно ли было ей длиться так долго. Без перерыва, “I Talk To The Wind” переходит в “Epitaph”…
Судя по отзывам о концертах британских и американских гастролей 1969 г., у King Crimson был некий способ сбивать аудиторию с ног и фактически затмевать тех артистов, в качестве чьего «разогревающего состава» им было положено выступать. (Фрипп сообщает, что Moody Blues отказались предпринять совместные гастроли — по его словам, Грэму Эджу показалось, что King Crimson «просто слишком сильны». (YPG, 2)) Их музыка была громкой, мощной, выворачивающей наизнанку — это была невероятная стена звука. Журналист Melody Maker Алан Льюис дал следующий отчёт о концерте King Crimson и The Nice в Фэрфилд-Холле в Кройдоне 17 октября: Crimson сыграли “21st Century Schizoid Man”, “Epitaph”, “Trees” (так и не записанную), «невероятно тяжёлую» “Court Of The Crimson King” и завершили концерт «Марсом» из сюиты Холста Планеты — «дубася угрожающим риффом на фоне жуткого завывания меллотрона Яна Макдональда. При помощи блестящего освещения, созданного Питером Синфилдом, они создали почти невыносимую атмосферу силы и зла.» (Льюис 1969, 6) Как показалось Льюису, классическо-роковый бродячий зверинец The Nice не мог тягаться с агрессивным присутствием Crimson. В нарождающемся на свет мире прогрессивного рока, Кит Эмерсон был Полом Маккартни этого движения, а Роберт Фрипп — Ленноном, Ленноном «первобытного крика».