GROON (Fripp) — это совершенно другой номер, исполенный исключительно Джайлсом, Джайлсом и Фриппом на басу, барабанах и гитаре. Это гораздо больше похоже на музыку, с которой позже стали твёрдо ассоциировать Фриппа — “Groon” есть фактически предшественник King Crimson III, некоторых моментов на Exposure, даже (чуть более расширительно) Лиги Джентльменов. Кроме того, это довольно-таки «чистый» образчик джаз-рока — что-то вроде современного электрифицированного бибопа. Быстрые, исступлённые барабаны и гитара. Практически атонально. Такое эксцентричное качество импровизационной развязности, совмещённое со строгим планированием и скоординированным исполнением.
Единственным концертом King Crimson в 1970 г. было выступление в программе Би-Би-Си “Top Of The Pops” 25 марта — в составе, указанном в таблице 4, был исполнен “Cat Food”. В конце месяца Crimson прослушали нескольких барабанщиков, пытаясь найти постоянную замену Майклу Джайлсу, однако вместо этого заручились услугами духовика Circus Мела Коллинза. В начале апреля Грег Лейк решил покинуть Двор и организовать группу с Китом Эмерсоном из The Nice: разумеется, это стало ядром мощных Emerson Lake & Palmer. Тем временем Фрипп со всей шайкой-лейкой, упомянутой в предыдущих страницах, в разных сочетаниях, занимался записью второго альбома King Crimson In The Wake Of Poseidon, который вышел в мае.
IN THE WAKE OF POSEIDON
Было совершенно очевидно, что музыкальные модели Poseidon и In The Court Of The Crimson King идентичны. За исключением “The Devil’s Triangle” на второй стороне, Poseidon, похоже, не открыл ничего нового, хотя некоторым критикам он показался усовершенствованным по сравнению с первым альбомом. Общая форма первой стороны почти в точности повторяла форму первой стороны предшественника: яростная вспышка, мягкая баллада, меллотронная эпичность — а место прелюдии «звуков ночи» в “Schizoid Man” заняло нежное вокальное вступление. (Собственно, в применении одной и той же формы более чем дважды нет ничего необычного — например, Бетховен в своих девяти симфониях, 32-х фортепьянных сонатах, 16-ти струнных квартетах и многих других пьесах почти неизменно прибегал к сонатной форме.)
Ладовое воззвание к «Миру» повторяется в качестве гитарного инструментала в начале второй стороны, и вновь возникает в исполнении Грега Лейка в самом конце. Эта повторяющаяся тема служит концептуальному и музыкальному объединению альбома — кивок в сторону многочастных арочных форм Бартока и Сержанта Пеппера. Проблема в том, что сделать битлоподобный альбом (в каком-то смысле и каким-то образом Фрипп откровенно пытался это сделать) очень трудно без мелодического дара Пола Маккартни, который, несмотря на многолетнюю вздорную критику в его адрес, всегда привносил в ленноновские экзистенциальные проповеди и рок-корневую аутентичность некую лёгкую грацию и истинную радостную музыкальность. Фрипп так и не нашёл себе «Маккартни-двойника», и потому должен был создавать свою музыку на одних титанических усилиях, чисто силой воли, разумом, довлеющим над непокорной музыкальной материей. (Кстати, я не говорю, что King Crimson надо было попробовать звучать более по-битловски.)
На впечатляющей разворотной обложке альбома была помещена картина Таммо де Джонга «12 архетипов» — мошенник, «душа», ребёнок, волшебник и т. д. — и это, вероятно, было отражением интереса Фриппа к психологии Юнга (Карл Юнг, как и Фрипп, интересовался возможностями слияния магии и рассудка, интеллекта и интуиции, внешнего и внутреннего, искусства и науки). Как и на обложке In The Court Of The Crimson King, там также были полностью напечатаны стихи Синфилда, хотя (по крайней мере, на моём экземпляре) их довольно трудно читать из-за серебряных чернил и полуглянцевого фона.