Примечание:
При рассмотрении музыки альбомов Фриппа (King Crimson и не-King Crimson) я применял несколько разных форматов. Некоторые альбомы я обозреваю по порядку песен. Другие обсуждаются в более широкой форме, с особым вниманием к пьесам, которые мне кажутся особенно показательными. В то же время некоторые (как, например, трилогия 80-х — Discipline, Beat и Three Of A Perfect Pair) прямо-таки требуют особого подхода, учитывающего их фундаментальное стилистическое единство. Я надеюсь, что читатель не будет приведён в смятение таким плюрализмом критических методов, а сможет принять предлагаемое в качестве результата длительных усилий автора, предпринятых для того, чтобы справиться с множественностью музыкальных стилей — а также как признак обдуманного нежелания искусственным образом систематизировать личные отношения с объёмом работы, столь замечательным именно своим разнообразием.
Глава 1. Человек и музыкант
Кто знает, куда идёт время?
Роберт Фрипп как личность (личности)
Роберт Фрипп (род. май 1946, Дорсет, Англия) — руководитель группы, записывающийся артист, рок-звезда, виртуоз гитары (акустической и электрической), продюсер, писатель, композитор, а в настоящее время ещё и музыкальный педагог — постоянно находился на современной музыкальной сцене с 1969 года. 5 июля того года первая коммерчески успешная группа Фриппа — King Crimson — катапультировалась на передовую общественного внимания, сыграв перед аудиторией из 650 тысяч человек на бесплатном концерте Rolling Stones в Гайд-Парке.
С тех пор, появляясь на публике в течение 21 года, Фрипп всегда оставался некой загадкой. Т. к. изменения в его деятельности обычно определяются внутренними переворотами, предсказать его очередной шаг всегда было невозможно, хотя с позиций сегодняшнего дня логика этого развития может показаться весьма очевидной. Каждым новым своим предприятием он поражал публику и открывал новые двери восприятия.
Музыкальная пресса от души зубоскалила над Фриппом. Его называли «самой рациональной рок-звездой», «мистером Споком рока», «филином», «въедливым плектристом» и «пуристом плектра». Вот ещё несколько характеристик: «концептуалист нуво-модерна», «железный дровосек с микротональным сердцем», «загадка, завёрнутая в тайну, завёрнутая в гитариста».
Один журналист написал, что у него «вид старомодного строгого европейского профессора-сухаря». На Гитар-Крафте XII он не показался мне таким; конечно, в нём был «элемент» учёного профессора — даже, может быть, уличного проповедника — но ещё более поразительно было то, что он мог быть искренне смешным, способным как следует посмеяться над собой. Фрипп обладает язвительно едким чувством иронии. Например, заметки на обложке God Save The Queen/Under Heavy Manners уморительны, если читать их в правильном настроении; если читать в настроении мрачном или бдительном, они выглядят ужасающе напыщенно. (Много лет назад я заметил похожий феномен при чтении манифестов датского христианского экзистенциалиста Сёрена Кьеркегора.) Фрипп также не чужд обыкновенного житейского сортирного юмора. Журналист Rolling Stone Фред Шруэрс так описывает встречу с Фриппом и членами его гастрольной команды в туалете бостонского клуба WBCN: «Что делать? Подойти и познакомиться с этим жестоко интеллектуальным гитаристом-композитором, стоящим в очереди к писсуару? Я неловко сторонюсь, а исследователь архетипов обращается к своим компаньонам: «Не понимаю, как можно поссать, не отряхнув потом конец.»»
Фрипп крепок, хладнокровен и физически подвижен; он очень изящно двигается. Но вот что странно: он, наверное, один из самых нефотогеничных людей в мире. Я видел десятки его фотографий, снятых на протяжении всей его карьеры, и могу засвидетельствовать, что среди них практически нет ни одной, хоть сколько-нибудь похожей на него в жизни. Лицо Фриппа, выглядящее на фотографиях недовольно, злобно или неподвижно (прошу прощения, Роберт!) в действительности являет постоянный танец разных выражений, оно симпатично и обаятельно (так лучше). Хотя он весьма невысокого роста и скромного телосложения, своим присутствием он заполняет комнату. Мне редко приходилось встречать человека с таким эффектом присутствия: он всегда к услугам тех, кто с ним рядом, отзывчив к ситуации данного момента, способен на исключительно напряжённую концентрацию.
В прессе Фрипп имеет репутацию человека, тщательно скрывающего свои эмоции, хладнокровного и уравновешенного — какой-то механической чудо-игрушки. Интервьюер из Creem рассказывает: «Он спрашивает меня, сколько слов будет в моей статье, подсчитывает в уме, сколько на это потребуется разговорного времени, и останавливается в этот самый момент.» Со своей стороны, Фрипп сокрушается: «Один из недостатков того, что за мной закрепился определённый стереотип — это то, что мне обычно попадаются серьёзные интервьюеры. Когда я вижу серьёзного журналиста, у меня внутри что-то обрывается. Но что же делать? Либо отказаться отвечать на его вопросы, либо говорить с серьёзными молодыми интеллектуалами тем языком, который они понимают.»