Фриппертроника первоначально (и прежде всего) была живым переживанием; поэтому, наверное, нетрудно понять озадаченных рок-рецензентов, которые, столкнувшись с чистым звуком музыки, происходящим из естественной среды, осыпали её такими характеристиками, как «фоновая/амбиентная/музыка для настроения. просто лучший и непревзойдённый стимулятор сна с сахарно-ватными слоями мелодии и аккордов.» (Хэдли 1980) Лестер Бэнгс, который, в конечном итоге, был Лестером Бэнгсом, назвал философские заметки Фриппа на обложке «скучными, фарисейскими и противоречащими самим себе»; саму же Фриппертронику он нашёл достаточно «приятной» в качестве фоновой музыки, но насчёт активного прослушивания комментарий Бэнгса был таков: «предпочтительно слушать под наркотой; вы, наверное, тоже так скажете.» (Бэнгс 1980) Том Карсон набросился на фрипповский «мандаринский жаргон о «маленьких, мобильных и разумных единицах»», приравняв его к «отталкивающей марке технократической элитарности», устанавливающей «новые стандарты в арт-роковой помпезности», но далее охарактеризовал музыку God Save The Queen как «поражающую — неким загадочным туманным образом.» (Карсон 1980, 56)
В 1981 г. был выпущен альбом Let The Power Falclass="underline" The Album Of Frippertronics — что-то вроде официального мемуара гастролей 1979 г. Он содержал шесть импровизаций (незатейливо озаглавленных “1984”, “1985”, “1986”, “1987”, “1988” и “1989”), полный датированный список концертов турне, шесть параграфов плотного текста и три подборки фрипповских афоризмов — по семь в каждой. К 1981 году линии были твёрдо очерчены, и для тех, кто думал, что понял то, что содержалось в Фриппертронике, не было особого смысла слушать дальше. Наверное, этим и объясняется почти полное отсутствие рецензий на альбом в крупных музыкальных журналах. Единственная, которую мне удалось разыскать, была написана Джоном Дилиберто в журнале Down Beat. Дилиберто назвал альбом «очередным свидетельством гибкости фрипповской структуры и ясности его видения. Вступительная вещь “1984” — это архитектурное чудо. Существует ошибочная тенденция считать Фриппертронику некой изощрённой фоновой музыкой, но при любом серьёзном прослушивании Let The Power Fall обнаруживается высокая эмоциональная энергия.» (Дилиберто 1982, 34)
Мне кажется, что Дилиберто попал в точку, привлекая внимание к глубоко эмоциональной природе музыки, глубине эмоций в сочетании с интеллектуальной строгостью, очевидной для любого, кто способен услышать эту музыку на структурном уровне. Нет сомнения, что Фрипп, со всей его сдержанностью, с тщательным джентльменским уклонением от эмоциональных проявлений, вложил в импровизации Фриппертроники свои душу и сердце. Далеко не каждый из воспитанных духом музыки будет скакать по сцене, по ленноновскому выражению «тряся брюхом» (Lennon, In His Own Write); для такого интроверта, как Фрипп, момент контакта может произойти тихо. Он и описывает такие переживания спокойно, как, например, говоря о концерте Фриппертроники 16 июня 1979 в Вашингтонском Этическом Обществе: «Музыка сама по себе была не очень хороша («как» музыка не очень хороша), но дверь определённо открылась. Используя традиционную терминологию, Музы находились на том уровне разума, который отвечает за направление неких художественных течений или чего-то такого; в каком-то смысле там была Муза — в помещении было некое значительное присутствие.» (Recorder Three, n.p.)
Два года спустя, играя Фриппертронику на бенефисном концерте на радиостанции одного филадельфийского колледжа, Фрипп почувствовал нечто похожее: «Я солировал поверх фриппертронной петли, и вдруг услышал следующую ноту, сыграл её, услышал следующую, сыграл её, и играя, я плакал, потому что что-то начало двигаться.» (Recorder Three, n.p.) Для Фриппа мораль этой истории состояла не в самой эмоции, а в новом чувстве лёгкости — каждая нота обнаруживалась сама по себе — которое он теперь начал чувствовать в своей музыке и к которому он долго шёл в муках и тяжёлом труде: «Я набрасывался на музыку двадцать три года, и вначале я был совершенно немузыкальным человеком — без слуха и чувства ритма — и теперь что-то начало приоткрываться, и я «только сейчас» начинаю что-то слышать в музыке изнутри, только сейчас.» (Recorder Three, n.p.)
В более лёгком плане, в 1987 г. Фрипп вспоминал, как за 15 лет до того Ино показал ему систему двух магнитофонов и как у него тут же появилось предчувствие великих возможностей: «Вот оно — как один человек может наделать ужасную кучу шума. Чудесно!» (Дилиберто 1987, 52)