Итак, музыканты Discipline были собраны. Первые пробные репетиции, прошедшие в марте-апреле, вдохновили Фриппа. В вихре идей и товарищеского духа, он писал, что «музыка может быть портретом идеального общества и сделать его на шаг ближе… Если смотреть на музыку как на план идеального общества, то организация общества музыкантов должна соответствовать воображаемому обществу, представляемому исполняемой ими музыкой.» (Фрипп 1981В, 42) Несмотря на весь оптимизм, через три года эта группа распалась так же, как остальные, в которых Фрипп работал и в которые он так верил — и примерно по тем же причинам. Фрипп — честный архитектор обречённых утопий?
Так или иначе, в этой группе он с самого начала отдавал себе отчёт в неком личностном парадоксе, который он обсуждал с участниками группы, и формулировал его как «проблему, состоящую в том, что у меня есть чёткое представление о том, как должна звучать группа, но я не хочу быть её руководителем.» (Фрипп 1981В, 42) Идея руководителя-самодержца противоречила всем его представлениям о творческом, коллективном процессе создания музыки. Если бы он позволил себе стать руководителем группы, то он ничем не отличался бы от всех тех западных музыкантов, которые, назвав себя Композиторами с большой буквы, в последние двести с лишним лет преуспели лишь в высасывании жизни из классической музыки, в превращении исполнителей в тупо читающих партитуры автоматов, а публики — в стадо овец, жаждущих поклонения героям под маской посвящённого глубокого понимания Великой Музыки Мастеров. Да, у Фриппа была проблема.
Но в тот момент вполне хватало чистого удовольствия от игры с новой группой. В описаниях репетиций «дневник» Фриппа лопается от энтузиазма. Самую первую встречу с Левином на дневном «прослушивании» Фрипп описывает как «одно из самых сильных музыкальных впечатлений в моей жизни.» (Фрипп 1981, 41) Звучание двух гитар на первой официальной репетиции 2 апреля он назвал «потрясающим.» Вместе группа «начала звучать как рок-гамелан.» (Фрипп 1981В, 42) (Музыка индонезийских гамелан-оркестров состоит из плотного переплетения ритмических и мотивных рисунков, исполняемых на разнообразных ксилофонах, настраиваемых колоколах и прочих инструментах; индонезийские гаммы не имеют западных хорошо темперированных аналогов, и придают музыке экзотически-пикантный гармонический блеск.)
В лучшие моменты репетиций вопрос лидерства разрешался сам собой; Фрипп писал, что роль лидера «переходит от одного участника к другому. Часто бывает здоровая анархия, когда у каждого есть своя партия, достойная отдельного и автономного прослушивания, но тут все они играются сразу. Слушатель может переключать внимание от одного инструмента к другому.» (Фрипп 1981В, 46)
К 22 апреля у группы уже было около 65-ти минут законченной музыки (Фрипп 1982А, 35), и 30 апреля они сыграли свой первый концерт в ресторане “Moles” в Бате. Фрипп со всей своей энергией бросался в музыку и в разработку идей по её представлению и продвижению, и его опубликованный «дневник» отражает перемены его настроения (которое обычно было пропорционально качеству репетиций). Сегодня он ликовал; завтра писал: «Я истощён, раздражён и слоняюсь без дела.» (Фрипп 1982А, 103)
Что касается музыки, то у Фриппа основные битвы разыгрывались с Бруфордом по поводу поиска подходящего барабанного стиля. Фрипп описывал Бруфорда как энергичного экспрессивного барабанщика с неиссякаемым потоком идей; для Фриппа проблема состояла в том, чтобы заставить его успокоиться, играть меньше, поверить в то, что структура музыки требует не эффектных вставкок и драматичных динамичных артикуляций, а скорее сдержанности, хладнокровия и меньшей «загруженности». Фриппа волновало, чтобы ритмические нюансы партий гитар, баса и стика не заглушались бы грохотом барабанов. В длинном списке советов Бруфорду, опубликованном на весь мир в колонке журнала Musician, был, например, такой: «Если ты заполняешь пространство, ты лишаешь пространства группу, или лишаешь других музыкантов возможности его заполнить.» (Фрипп 1981В, 48)