В конце концов литература есть литература, а умение писать — это умение писать, тогда как отсутствие такого умения губит книгу с первой же страницы.
Чуть раньше я упоминал о наивности. Наивность в литературе ужасов? Ага. И под «наивностью» я подразумеваю авторское ощущение чуда — в персонажах, в обстановке и даже в пугающих элементах. Без этого ощущения роман не сдвинется с мёртвой точки. Мне кажется, большинство хороших писателей, в каком бы жанре они не творили, хранят в сердце наивность двенадцатилетнего ребёнка — ребёнка, который только-только начинает постигать мир. Эти наивные авторы способны забросить читателя куда угодно, и читатель охотно следует туда, куда его уводят строчки текста, ведь чудо способно перекраивать мир. Не это ли самое главное в чтении?
Литература ужасов должна не только пугать. Да, это здорово — придумать что-нибудь очень страшное, и сама по себе подобная задачка может оказаться весьма трудной. Тем не менее в лучших произведениях жанра речь идёт о человеческих переживаниях. Быть может, всё дело в искажённом взгляде на человеческую природу, а возможно — в брызгах крови, тут и там пятнающих страницы книги. Впрочем, у всего этого есть лишь одна причина: мы — писатели ужасов, и кровь сама сочится из наших ручек. Лучшее произведение литературы ужасов — это не мешок с костями, о котором я говорил ранее; это целый организм, снабжённый пульсирующим сердцем и пытливым, самосозерцающим умом.
В общем, мне кажется, что просто пугать — это само по себе ни хорошо, ни плохо. Тем не менее историям, не заходящим дальше простого устрашения, остро чего-то не хватает. Такие книги можно легко определить уже с первой главы. Персонажи там представляют собой пустые оболочки, чьё единственное предназначение — блуждать по лабиринту пугающих сцен; они ничего не сообщат вам о человеческом опыте, поскольку (и это несомненно) их создателю нечего сказать.
Говорю вам: не садитесь писать «ужастики». Садитесь писать литературу — простую и ясную. Если вашему внутреннему голосу присущи устрашающие нотки, они проявятся при работе, и повествование станет развиваться естественным путём. Я никогда — никогда! — не сажусь писать роман ужасов. Я всегда сажусь просто писать — и что получится, то получится.
И не бойтесь касаться сложных вопросов. Одержимый демоном ребёнок, старый мрачный дом и сумасшедший-убийца-из-маленького-городка-кромсающий-на-куски-королев-выпускного-бала покинули горизонты сюжетных линий — и как нельзя кстати! Я говорю: не бойтесь быть непохожим на других! Политики, телефонные компании, компьютеры, рост городов, замороженный йогурт, да что угодно — сюжет становится тем крепче, чем твёрже писатель уверен в этом сюжете, а также, если он (или она) чувствует необходимость что-то сказать, а иначе закипят мозги. Актуальность, прямота, убедительность — всё это играет определённую роль при разработке сюжета, независимо от того, над какого рода романом вы сейчас работаете.
Черт, вы только послушайте меня. Звучит так, словно я знаю всё на свете. Конечно же, нет. Я работаю писателем; а это значит, всё ещё учусь. Раньше я думал, что чем дольше буду заниматься писательством, тем легче будет писать. Я ошибался. Нынче работа дается мне труднее, чем когда-либо. Потому что я принуждаю себя писать на более глубоком, более инстинктивном уровне. Моя первая книга, «Ваал», была совсем простенькой. А ещё — до неприличия поверхностной. И вот что я скажу вам, начинающие авторы: ваши книги могут очень, очень долго топтаться на месте. В некоторых случаях дольше, чем вам бы этого хотелось.
Но что-то, разумеется, должно лежать в основе. Иначе мы бы вряд ли состоялись как писатели, верно?
Человеческий опыт. Детальность. Тщательно проработанные образы. Наивная вера в чудеса. Риск, что в работу придется вкладывать всю душу целиком. Квинтэссенция борьбы. Всё перечисленное — это важные составляющие писательства; они позволяют роману ужасов носить высокое звание мира между обложками. Мира, который ждёт, когда его исследуют. Исследуют не единожды. Данные элементы нелегко освоить, быть может, это вообще недостижимый идеал, но, если мы хотим овладеть нашим ремеслом, то затраченные усилия не пропадут впустую.
Я горжусь тем, что я писатель. Мои книги называют «литературой ужасов», поскольку никто ещё не придумал определение, которое более полно охарактеризует самый яркий и выразительный жанр человеческой литературы. Я хочу сделать всё, от меня зависящее, чтобы принести пользу этому жанру.
Писать только для того, чтобы вызвать страх? Мне больно слышать такое. Я знаю, где на эту тему проводят семинары. Если возникнет желание, можете сходить.
Перевод: Е. Лебедев
На распутье
Прежде всего я хочу поблагодарить вас за интерес, проявленный к моему творчеству. Если бы у автора не было его (или её) читателей, он (или она) походил бы на звучащий в пустой комнате голос. Я безумно рад обнаружить, что моя комната полна благодарных слушателей; не могу передать, как много это значит для меня.
Полагаю, не питай вы интерес к моей персоне, вы бы не читали сейчас данный выпуск «Lights Out!». Хантер Готли проделал колоссальную работу, составляя этот бюллетень, и я горд назвать Хантера своим другом. Задача наподобие этой — когда сроки редактирования и печати смещаются то в одну, то в другую сторону — зачастую неблагодарна и, как правило, связана с адскими муками и проверкой нервов на прочность. В общем, спасибо тебе Хантер. Ты делаешь потрясающую работу.
Что ж, поскольку эта брошюра играет роль моего информационного бюллетеня, она, как мне кажется, также служит своего рода форумом для моих высказываний. От всего этого я, если честно, немного не в своей тарелке. В 1978 году, когда я начал заниматься писательством на профессиональной основе, я вообще не собирался становиться знаменитостью или «звездой». Да и по-прежнему не обираюсь. Я в первую очередь писатель. А ещё — самый счастливый человек на свете, ведь у меня есть мои читатели и книги, которые продаются; что, конечно же, является главным критерием для издательства. У меня — иные критерии: я всегда думал, что успех последней книги означает, что можно писать новую. Так я и живу — от одной книги к другой. От одного чада к другому, если позволите. Каждое последующее чадо, полагаю, выходит у меня чуть лучше предыдущего. Другим, да. Но и лучше, надеюсь.
Вы, вероятно, озадачены тем названием, что я избрал для этой статьи. Оно означает ровно то, что и должно означать. Я хочу рассказать вам, где я сейчас нахожусь и куда собираюсь отправиться.
Я только что закончил свою новую книгу — «Жизнь мальчишки», — которая выйдет либо в июле, либо в августе 1991 года. В середине января я приступил к написанию очередной книги и рассчитываю закончить её к концу мая. Летом 91-го в издательстве «Pocket Books» должна выйти антология «Под клыком», составленная мной и Мартином Гринбергом. И, думаю, где-то в мае изданием в мягкой обложке обзаведётся роман «Моё!». Недавно я подписал контракт на публикацию всех моих книг в Японии. Также для меня делается много интересного в других странах. Иногда… ну ладно, на самом деле очень часто… мне с трудом верится во всё происходящее. Это похоже на сон; мне кажется, что за рулём сидит кто-то другой, а я просто еду с ним за компанию. Я живу жизнью, о которой не смел и мечтать, будучи десятилетним пацаном, клепавшем истории о привидениях на печатной машинке «Royal», которую бабушка с дедушкой купили мне в лавке старьёвщика.