Реньо. Знаю, сам пил.
Колло. Следует запретить ему выступать.
Билло. Мы издали его речь в двухстах тысячах экземпляров, разослали по всей Франции, обязали прочесть во всех коммунах. И все эти дни непрерывно, из всех коммун, из всех городов Франции его заваливают восторженными письмами. Даже за границей, во всей Европе, речь произвела поразительное впечатление. И ведь нельзя не признать необычайной важности подобного политического шага, равно как и его своевременности. Всей стране, даже врагам, он внушил убеждение, что Революция уже миновала опасные рифы, что новый порядок установлен.
Реньо. Раз это послужило на благо Республике, что же ты ставишь ему в вину?
Билло. Я ставлю ему в вину, что он совершил это ради своих целей, чтобы установить теократию, самый гнусный государственный строй, который позорит и унижает человечество.
Реньо. Может быть, твои подозрения напрасны?
Билло. Я не доверяю человеку, который вопит о душе и добродетели, корчит из себя всеми гонимого праведника, а сам втихомолку прибирает к рукам всю власть. И что бы он ни делал, он старается убедить нас, будто этого хочет народ, будто народ — это он...
Реньо. Быть может, он сам в это верит.
Билло. Тогда это еще опаснее. Придется его прикончить.
Реньо. Ты никогда его не любил, Билло.
Билло. Не любил, будь он проклят! С первого дня, как я учуял этого зверя, я весь ощетинился. Даже когда склонен был восхищаться им, я и то его ненавидел.
Реньо. А мне труднее порвать с ним. Признаюсь, я любил его.
Билло. Так что ж, пожертвуй ради него своей головой.
Реньо. Моя голова еще понадобится Республике. Горе тому, кто посягнет на меня. Я не сдамся без боя. Я защищаю не одного себя, у меня семья, дети...
Фуше, бродящий между столиками, в эту минуту оказывается рядом с Реньо.
Фуше. И у меня есть ребенок.
Реньо (узнав его, жмет ему руку). А, вот и ты, Фуше. Да, правда, ведь у тебя дочка.
Фуше. Малютка Ньевра... все, что мне осталось от моего проконсульства в доходных провинциях, где я будто бы обогащался... Самое драгоценное мое сокровище...
Баррас (услышав их разговор, со смехом напевает на ухо Колло).
Мои крошки так прелестны...Реньо. Я не боюсь врага, но предпочитаю встречаться с ним лицом к лицу. Если Робеспьер настроен против меня, значит, его ввели в заблуждение. Я хочу объясниться с ним начистоту.
Фуше. Берегись, не делай этого. Тебе не выйти живым из его логова.
Реньо (упрямо). Его обманули. Я открою ему глаза. Несмотря на всю его несправедливость, я по-прежнему преклоняюсь перед его личностью и талантами.
Фуше. Пусть так, его талантов я не отрицаю. Однако не очень-то ему доверяй. Наш гений подготовляет втихомолку тайное соглашение с роялистами.
Реньо. Это ложь!
Билло. Ты слишком далеко заходишь, Фуше!
Фуше. Не дальше, чем нужно.
Билло. У тебя нет доказательств!
Фуше. Бедняга Билло! Они у тебя под носом. Подумать только, сколько месяцев вы все, одиннадцать членов Комитета, то есть без него вас десять, — ломаете себе голову, каким путем секретные документы попадают в Верону!..
Билло. Уж не намекаешь ли ты...
Реньо. Куда? В Верону?
Фуше. Ну да, к королю веронскому, братцу Капета и его клике титулованных шпионов.
Билло. Неужели он?.. Немыслимо!.. Если бы только знать наверное! (Еле переводит дух от бешенства.)
Фуше (невозмутимо). Я знаю наверное.
Билло. Докажи! Докажи!
Фуше. А вот спроси у него. (Кивает на Межана, который сидит за соседним столиком.)
Реньо. Кто это?
Фуше. Межан, секретарь Карно и его правая рука. У него есть доказательства.
Билло. Если они есть у него, значит, он изменник; почему он не сообщил ничего Комитету?
Межан. Мы с Карно хотели проверить все как следует.
Реньо. Стало быть, у вас еще нет доказательств.
Фуше. Нет, есть.
Реньо. Я поверю только в том случае, если увижу собственными глазами.
Межан. И увидишь, если придешь ко мне на дом. Ты же сам понимаешь, гражданин, подобных документов в кармане не таскают.
Реньо (поворачивается к нему спиной). Фальшивая твоя харя! Не верю я тебе. Ты лжешь, Фуше.
Фуше. Ну, а если я ткну тебя носом в доказательства и ты убедишься в измене твоего любимца Робеспьера, что тогда?
Реньо (яростно). Я убью его своими руками.
Входит Гош в генеральском мундире. Ему двадцать пять лет, черные пронзительные глаза, умное, открытое лицо со шрамом, звучный голос, живые, энергичные движения. Направляется к столику, где сидят Реньо, Билло и Колло.
Гош. Здорово, Реньо!
Реньо. Гош! Что ты тут делаешь? Там сражаются без тебя?
Гош. Там идет сражение, а я здесь бешусь. Здравствуй, Билло!