Расправа над Ланкастером не усмирила врагов короля, новым лидером которых стал барон Роджер Мортимер, привлекший на свою сторону (и в свою постель) отвергнутую и оскорбленную мужем королеву Изабеллу, дочь французского короля Филиппа IV. В 1326 году набранные ими во Франции и Фландрии отряды высадились в Дувре и быстро завладели Англией. В начале следующего года оставленный всеми Эдуард II отрекся от трона и был заточен в замок Беркли в Глостершире, где полгода спустя его убили чрезвычайно жестоким способом, загнав в задний проход раскаленный железный прут. Изабелла и ее фаворит стали править страной, не обращая никакого внимания на молодого короля Эдуарда III (1327–1377), но тот терпел недолго и уже в 1330 году при помощи верных членов королевского совета организовал переворот. Мортимер был арестован в Ноттингемском замке и немедленно казнен, а королеву-мать до конца жизни продержали под арестом.
Смутное время между мятежом Ланкастера и падением Мортимера историки часто называют «второй баронской войной» — первой считается восстание Монфора и его сторонников. В этот период по всей Англии и особенно в северных лесах множились разбойничьи шайки. Самые знаменитые из них, Брэдберны в Йоркшире, Фолвиллы в Лестершире и Коттерелы в Ноттингемшире и Дербишире, возглавлялись членами местных дворянских или йоменских семейств, людьми состоятельными и образованными. Некоторые из них в прошлом были бейлифами или старостами. Источники сообщают, что местное население активно поддерживало бандитов, видя в них защиту от произвола обнаглевших в условиях безвластия королевских чиновников. Подобно Робин Гуду, Джеймс Коттерел и трое его братьев, возглавлявшие одноименную банду, старались обходиться без кровопролития и милостиво относились к беднякам. Они жили в Шервудском лесу; для полноты сходства у них имелся свой «брат Тук» — священник Роберт Бернард, колоритный тип, брошенный в свое время в тюрьму за интрижку с неразборчивой в связях королевой Изабеллой и принявший позже участие в убийстве Эдуарда II. Стоит отметить, что шериф Ноттингемский Роберт Ингрэм был не противником бандитов, а их покровителем, получающим свой процент от добычи.
Не менее известна была шайка Юстаса Фолвилла и шестерых его братьев, начавшая свою деятельность в 1326 году с убийства казначея Лестершира сэра Роджера Беллера. Бандиты действовали в трех смежных графствах, включая Ноттингемшир, легко уходя от облав при помощи местных жителей, говоривших, что «закон Фолвиллов» справедливее законов короля. Иногда города и монастыри даже нанимали членов банды для защиты от «самодеятельных» разбойников, число которых постоянно росло. Особенно опасными в этом плане были два робингудовских леса — Шервуд и Барнсдейл. Проезжая через них, состоятельные путешественники часто обзаводились усиленной охраной, но и это не всегда помогало. В 1329 году в Барнсдейле были ограблены двое кардиналов римской церкви — разбойники отпустили их буквально голыми.
По мере укрепления власти Эдуарда III криминальный беспредел сошел на нет. К 1335 году вожаки банд получили прощение, распустили свои довольно многочисленные (до ста человек) отряды или влились с ними в королевскую армию, воюющую в Шотландии, а позже — во Франции. Теперь молодые энергичные йомены и сквайры не уходили в леса разбойничать, а отправлялись на фронт Столетней войны, разразившейся в 1337 году из-за претензий Эдуарда на трон Франции после прекращения династии Капетингов. Начало войны ознаменовалось громкими победами англичан, но потом положение стабилизировалось — обе страны жестоко пострадали из-за эпидемии чумы в 1348–1349 годах, и ни у одной не было сил и средств для окончательной победы. Ратные подвиги принесли королю и его сыну Эдуарду по прозвищу Черный Принц громкую славу, но растущие военные расходы вызывали не менее громкий ропот англичан. Вдобавок к концу правления Эдуарда III почти все его завоевания во Франции были потеряны, а стареющий король, отдавший власть на откуп фаворитам и любовницам, потерял немалую часть своего авторитета.
Во второй половине XIV века Англия быстро менялась: «Был зафиксирован постоянный рост уровня комфорта не только аристократии, но и новых слоев общества… В домах богатых людей появились очаги с трубами вместо коптящих открытых очагов, фламандское стекло заняло свое место в узорчатых окнах; в парках и садах были построены голубятни, вырыты пруды для рыбы и проложены ореховые аллеи; вместо старых темных крепостей, где люди и животные спали вместе в грязи наскоро покрытых тростником полов в продуваемых залах, полных дыма и вони, были возведены великолепные резиденции лордов и купцов с отдельными спальнями и оштукатуренными стенами»[49]. Однако большая часть англичан продолжала жить как прежде, и моралисты, подобные Ленгленду, кричали о попранной справедливости, разжигая искры народного гнева. Нехватка рабочей силы после эпидемии чумы повысила ее стоимость, но власти под давлением богачей заставляли крестьян и мастеровых работать за прежнюю низкую плату, заковывая ослушников в колодки. Положение усугублялось возвращением в Англию после мира в Бретиньи (1360) множества воевавших во Франции солдат, привыкших к грабежам и насилиям. Не найдя себе работы, многие из них подались в разбойники, подобно Уоту Тайлеру, или перебивались подачками, накапливая недовольство.